Саша Готти - Влада и заговор Тьмы

Влада вскрикнула, закрыв голову руками, и приземлилась, как ей показалось, на тонкий хрустящий песок.

Сразу стало холодно, в глазах появилась знакомая неприятная боль. Собственное дыхание гулко отдавалось в ушах, пахло серой, запах был знаком от спичечных головок, которыми дед зажигал конфорки на плите.

Митя, бледный, с полуоткрытым ртом, лежал на полу – мертвый или без сознания.

Декан Троллиума стоял, тяжело опираясь на стену. Он с удивлением рассматривал свою ладонь, в которой глубоко сидел загнутый, почти прозрачный коготь, вокруг которого на коже расплылось серебряное пятно. Мгновение – и коготь провалился в кожу. Хватило нескольких секунд, чтобы тролль побледнел как полотно, а на его шее и веках проступили синие прожилки вен.

– Влада? – позвал он слабым голосом. – Где ты?

– Я здесь! – Она попыталась встать, не соображая, что происходит и где она находится. Под ногами захрустело, к тому же встать почему-то было не так просто – будто она двигалась в очень легкой, но все-таки воде. – Григо Бертович, я тут… Что это?! Это какой-то морок?!

– Нет никакого морока… – с усилием выдавил Григо, шаря глазами по сторонам. – Ты в янве, и я тоже… Это, кажется, то, о чем предупреждал Виктор… Беги…

Декан вдруг пошатнулся, его ноги подогнулись, и он упал на колени, взметнув вокруг себя облако пыли.

– Григо Бертович! – Влада бросилась к нему и схватила его за руку.

Тролль силился что-то ответить, но его лицо вдруг стало неживым – как статуя, покрытая слоем серебра.

– Вставайте! – Не соображая, что делает, Влада схватила тролля за другую руку и попыталась поднять. Кажется, она что-то кричала, но в ответ лишь отзывалось гулкое эхо, да сущи из углов таращились на нее, не двигаясь с места и старательно запоминая все происходящее.

Молодой декан вдруг судорожно уцепился за Владу, но его рука начала леденеть, становилась все тоньше и холоднее, сминаясь, как тонкая бумага.

Потом она поняла, что держать ей уже нечего, – от руки тролля, как и от него самого, ничего не осталось, только невесомая серебристая пыль слетела с ее ладони.

– Здесь мне говорить легче, чем в дневном мире… не надо заставлять чужое горло… – проскрипел неживой тихий голос откуда-то из полутьмы коридора.

Влада оглянулась – и вдруг почувствовала, как болезненно и неприятно сжался желудок.

То, что сидело на стене за ее спиной, очень отдаленно напоминало темного суща, сделанного из пыли. Это было сложно даже осознать – что-то из пыли, но внушающее невыразимый ужас.

– Что… что ты такое?!

– …слуга Тьмы…

– Подконтр?! Дед рассказывал! Ты – умертвие…

– …умертвие… подконтр… как угодно… слуга тех, кого убили и замуровали Венго… – спокойно прошелестел в ответ неживой голос. – Заклятие тринадцати магов страшная сила… но тринадцатый был слабым звеном… ни разу не убивший вампира, не имел всей силы ванхельсинга… это и позволило мне проскользнуть мимо, остаться на воле… и ждать… наблюдать… изучать…

– Моя мама видела тебя, – судорожно сглотнув, прошептала Влада.

– …Ведьмы чуют… ведьм надо убивать вовремя…

– Что ты сделал… сделало с мамой? С моим отцом?!

– …все, чтобы не могли помешать… потом целых тринадцать лет ты была под защитой… теперь же ее нет…

– Горяев тебя видел тогда, – пробормотала Влада, стараясь не смотреть на жуткого собеседника.

– …мне удалось подойти близко к тебе в первый же час, когда твоя защита исчезла…

– Тот тринадцатый маг – был мой дед? – Влада задала этот вопрос, заранее зная ответ.

…да… незавершенное заклятие имеет обратную силу… теперь его потомок, его кровь все вернет обратно… освободит… это твое предназначение…

Влада, плохо соображая и не слушая дальше то, что бормотал ее страшный собеседник, рванулась куда-то в сторону.

– …не нужно от меня бежать…

Не отвечая ни слова, Влада упорно продиралась через волны янва, держась за стену, каждую секунду ожидая удара ядовитым когтем в спину.

Нужно бежать.

Бежать, добраться до Болотинки, поднять тревогу, звать на помощь. Вокруг стелилась мутная пелена, в носу отчаянно щипало, глаза слезились, в горле саднило от слез и пыли. Как выбраться из янва, она не знала – перебирая по стене руками, приходилось, спотыкаясь, почти ползти ползком.

– …я знаю твои мысли… не нужно бежать… – пронесся по волнам янва едва слышный голос, – тот молодой вампир умирает так же, как тролль…

– Кто… кто умирает? – Влада остановилась, с ужасом ожидая ответа.

– …юный вампир, который привязал тебя к себе… прикосновение Тьмы убивает его… скоро он присоединится к тем, кто замурован…

– Врешь, ты все врешь… Не верю!

– …ведьма погибла от прикосновения Тьмы, но к ней прибежал мальчик… его легко было подчинить чужой воле… он смог мне помочь подобраться к тому, кто тебе дорог… и он умре-е-е-е-ет… – Голос растекся по сознанию, и Влада вдруг, как озарение, увидела яркую картинку – перед глазами пронеслись мгновения боя в Черном Кратере – черный смерч из сущей, Гильс, бегущий в первые ряды… Крики, визг, мелькнувшая физиономия Митеньки, перепуганная Роза. Так вот почему сущи вдруг кинулись на трибуны – подчиняясь слуге Тьмы. Именно тогда, во время переполоха, умертвие, подчинившее себе Митю, и ранило юного Муранова.

Что-то яркое скользнуло на пол – повязка Гильса, мягко соскользнув с колена, свернулась кольцом на полу.

– Гильс! – даже не раздумывая, Влада вместо спасительной лестницы рванулась совсем в другую сторону, к медпункту.

Все-таки быстро бежать в янве невероятно трудно – как в стремительной реке против течения. Всю дорогу по этажу пришлось продираться через бушующие полупрозрачные волны, паутина развевалась, как водоросли, и хлестала по лицу, бормотали и бежали по пятам стаи сущей. Ласковое полупрозрачное море, внутри которого она была, совсем не подходило к отчаянию, к горю или злости. Под ногами стелился тончайший серебристый песочек, на стенах коридора и на потолке причудливо играли тени, как играет свет на морском дне в лунную ночь. Янв был так прекрасен, только его надо было рассматривать долго, постепенно, а не бежать в нем, задыхаясь от слез.

Скрежеща когтями, кто-то полз по пятам за ней – Влада обернулась и увидела, как по стене за ней рывками передвигается комок пыли, то уходя вглубь, то выбираясь на поверхность, будто стена была мягкой и топкой, как трясина.

Нужно заставить себя отвернуться, не смотреть.

Все равно выбор уже сделан.

Главное, добраться до Гильса… дальше уже неважно.

Подойти к двери медпункта удалось не сразу – каждый раз Владу отшвыривало, как какую-нибудь рыбешку, – сейчас в янве бушевал настоящий шторм.

Влада бросилась к ней, схватилась за ручку и потянула дверь на себя. Та даже не шелохнулась – ну разумеется, двери-то в янве открывать могут только крутые янверы, и Григо Бертович на лекции об этом говорил…

Оказывается, бывают спокойные истерики. Бессмысленные и спокойные, когда понимаешь, что вот-вот умрешь, но уже все равно. Потому что есть что-то очень важное, что сделать не удалось, и это хуже смерти. И выхода нет, только биться головой об стену.

Головой об стену…

А ведь на этом этаже была драка, которая теперь стала легендой!

Алекс Муранов не поделил компот в столовой с кем-то из Морганов… Тогда был разрушен почти весь этаж, и его перестраивали, Егор же ей рассказывал об этом! А в янве даже новичкам легко можно проходить только через те двери, которых уже нет, когда они стали воспоминаниями…

Стук когтей и хрип приближался – боковым зрением Влада видела, что еще несколько рывков, и умертвие будет уже совсем близко.

Кинувшись за угол, Влада увидела яркое воспоминание янва о двери, которая когда-то тут была, и уже через секунду Влада влетела в медпункт.

Гильс лежал на кушетке, свесив одну ногу, согнутую в колене. Он был раздет до пояса и прижимал правую руку к плечу. Глаза были полузакрыты, а обычно смуглое лицо сейчас заливала страшная бледность. Его волосы и ресницы уже покрывал серебряный иней – наверное, это происходит перед тем, как нелюдь умирает и переходит в темноту.

Влада опустилась рядом с ним на пол, положив ему руку на лоб.

– Гильс…

Его веки задрожали, он попытался открыть глаза.

– Эля… – чуть слышно прошептал вампир. – Что-то со мной не то, Элька…

Опять он бредит.

Влада осторожно провела ладонью по его волосам. Злость и обида на вампира улетучились без следа, и Владу затопило болезненное отчаяние и жалость так, что даже заныло сердце.

– Я здесь. Посижу с тобой, пока тебе не станет лучше.

– Я… в порядке, не надо… со мной сидеть, я не болен…

«Да, конечно, не болен, – с тоской подумала Влада. – Видел бы ты себя сейчас в зеркало…»

– Почему ты держишься рукой за плечо – болит?

– У меня… никогда… ничего не болит, – попытался пошутить вампир, но вдруг застонал, снова прижал руку к плечу, зажмурившись и закусив губу от боли, потом вдруг расслабился и затих. Его грудь равномерно вздымалась – вампир еще дышал, просто потерял сознание.