Александр Прозоров - Меч Эдриджуна

– Онберик! Онберик! Онберик! – один за другим вошли ученики в просторную пещеру, ныне яркую от ослепительного солнца над головой и желтого песка под ногами.

Все это, разумеется, был самый обычный морок, не способный к тому же справиться с подземным холодом, – и посреди призрачной пустыня было довольно зябко.

Не скрывали пологие дюны и места преподавателя: дивана, нескольких книжных шкафов вокруг и цепи, что тянулась от матового железного кольца на шее историка к парящей у него над головой решетке. Тяжелая цепь резко контрастировала с хорошим костюмом и лакированными туфлями коротко стриженного, гладко выбритого мужчины лет сорока, если мерить жизнями смертных. Цепной Гроссер, развалившись на диване, просматривал какой-то фолиант, совершенно не обращая внимания на прибывающих и прибывающих учеников, не без труда выискивающих среди песков плохо различимые стулья.

– Начнем! – внезапно захлопнул фолиант историк, и в тот же миг пустыня исчезла, открыв глазам всю неприглядность его каземата: влажные глинистые стены, серый пол, низкий потолок. Единственным опрятным местом был круг под решеткой. Ровно на ту длину, на каковую позволяла перемещаться Гроссеру его цепь.

Видимо, истинный вид подземелья покоробил и самого преподавателя. Он щелкнул пальцами, превратив потолок в обычное пасмурное небо, и спросил:

– Кто из вас, молодые люди, может сказать, какое отношение имеют к людям населяющие нашу планету многочисленные смертные?

– Я могу! – встрепенулся Ларак, вскочил: – Люди, которые не развивали своих врожденных способностей, постепенно деградировали и утратили дар повелевать силой и следить за своей плотью, из-за чего срок их жизни сократился менее чем до ста лет, и именно поэтому их стали называть смертными. В дальнейшем смертные, которые ленились следить за собой и развивать разум, деградировали в обезьян. А кто не ленился, удержался на уровне смертных. Вот…

– Ушам не верю! Кролик Ларак наконец запомнил первый урок первого курса! – громко восхитился Арно Дожар, и по классу пробежал смешок.

– Ты сам-то хоть это усвоил?! – моментально вскинулся Битали, вступаясь за своего друга.

– А ну, замолчите оба! – повысил голос цепной Гроссер. – Что до вас, мсье Ларак, то ответ вы дали совершенно правильный, однако, увы, он относится скорее к области биологии, нежели истории, и потому поощрить я вас никак не могу. Садитесь.

Паренек, недовольно нахмурившись, опустился на стул, а преподаватель, заведя цепь назад, за затылок, продолжил:

– С точки зрения истории до Первого Пророчества контактов со смертными у нас практически не было.

– Мы возвращаемся к первому курсу, мсье Гроссер? – спросил с задней парты курчавый Лоран.

– И вернемся еще не раз! – ответил ему преподаватель. – История мира не есть прямой столб, это ветвистое дерево, и, чтобы познать его, приходится раз за разом возвращаться к стволу и переходить на очередное ответвление. Мы с вами выучили историю родов и историю пророчеств, происхождение магических школ и основание культур. Ныне пора узнать историю взаимоотношения людей и смертных. Какие у нас есть свидетельства первого появления людей, мсье Лоран?

– Мегалиты!

– Лаконично, – чуть скривился историк. – Но правильно. Один балл. Начало человеческой истории неразрывно связано с первыми строениями на земле. Там, где мы родились: на севере. Возможно, именно суровый тамошний климат и выковал крепкий характер человеческого рода и побудил его к освоению силы. Слабые ушли, чтобы нежиться в тепле и беспечности, и растратили свои способности. Сильные вступили в схватку с природой и одержали победу…

Преподаватель вскинул палец к виску, подумал, и стены подземелья сперва подернулись туманом, а затем за ними проступили полуразвалившиеся строения из огромных каменных плит.

– Не станем кривить душой, первые из жилищ выглядели весьма коряво, – признал историк. – Оно и понятно. Если сложить дом из небольших камешков, показавшихся ровными, и с помощью «трунио» увеличить их в сотни раз, то незаметные глазу мелкие сколы и неровности превращаются в огромные выбоины и изломы, как нежный женский носик под увеличительным стеклом обращается в скопище нор и складок.

– А почему обязательно «женский»? – не выдержала дискриминации Генриетта.

– Потому что мужские таковы и без всякой лупы, – невозмутимо ответил цепной Гроссер, вызвав волну смеха, и без всякого перерыва продолжил: – Похоже, в те времена люди еще владели своей силой достаточно уверенно и не могли выполнять с ее помощью тонких работ. Однако дома получались крепкими, давали надежное укрытие – большего же от них и не требовалось. Прочный каркас всегда можно обшить или укрыть материалами попроще. Прочность же конструкций оказалась такова, что они благополучно стоят по сей день, в том числе и аллеи молодых родов, и первые школы, и даже могильники основателей. Скопления мегалитов очень надежно демонстрируют нам границы расселения людей до Первого Пророчества. Где они находятся, нам напомнит мсье Цивик.

Паренек поднялся и начал перечислять, для уверенности загибая пальцы:

– Острова Ледовитого океана, побережье континента у входа в Белое море, северное побережье Европы…

Историк хоть и обещал «перейти на новую ветку», однако не удержался и почти два часа гонял учеников по теме первых человеческих родов, расположению «аллей», на которых отделяющиеся семьи в память об этом событии ставили свой мегалит с именем нового рода, первых обсерваторий и школ, после чего наконец-то изменил морок, продемонстрировав ровные стены из плотно пригнанных огромных валунов.

– Уход в новые земли, переселение, необходимость возводить новые жилища продемонстрировало нам невероятно возросшее мастерство строителей, – продолжил преподаватель. – В Элладе и Анатолии мы уже не видим грубых, уродливых плит. Все валуны подогнаны один к другому так, что нож в щель просунуть невозможно! Понятно, что теперь камни увеличивались не в виде постройки целиком, а укладывались по одному. Увеличиваясь после заклинания «трунио», валуны заполняли все свободное пространство, прочно смыкаясь с соседними. Аналогичную технику строительства после великого расселения унесли роды, ушедшие за океан, где она продержалась намного дольше.

Гроссер опять поправил цепь, сдвинув вбок, и продолжил:

– В южных землях люди впервые столкнулись со смертными, переселившимися сюда намного ранее. Или, точнее, столкнулись с большим количеством смертных. Очень скоро выяснилось, что эти существа достаточно развиты, чтобы выполнять ряд работ вместо людей: выращивать нам пищу, строить дома… Чем определяется эпоха приобщения смертных к служению людям, мадемуазель Горамник?

– Падением строительного мастерства! – без запинки отчеканила отличница. – Постройки из массивных валунов, заполняющих в кладке все свободное пространство, исчезли. Управляться с ними смертным было не под силу, и они стали возводить сооружения из небольших камней, скрепляя их раствором!

– Три балла! – похвалил ее цепной Гроссер. – Таким образом у нас появился надежный маркер, отделяющий эпоху самостоятельной человеческой цивилизации от момента приобщения смертных к служению людям… На чем мы сегодня и остановимся, дабы вы не остались голодными. Благодарю за внимание, можете идти обедать.

Ученики встрепенулись и рванули к выходу – во время обеда в столовой и так всегда царило столпотворение, а тут еще и по лестнице вверх по крутым высоким ступеням минимум на четыре арпана[2] подниматься нужно, после чего ноги натурально трястись начинают. Одними из первых на выход бодро рванули Дубус с Лараком – и невезучий Цивик, конечно же, следом. Никто из троицы не удосужился оглянуться на главу братства и поинтересоваться его желаниями.

Вскоре в подземелье стало тихо и сумеречно. Цепной Гроссер, позвякивая своими многовековыми узами, убрал морок, встал и потянулся, посмотрел на Генриетту:

– Я вижу, компания друзей снова решила задержаться после уроков. Полагаю, я опять услышу что-то интересное? Давайте, молодые люди, начинайте. В моем положении любое разнообразие всегда в радость. Скажите мне что-нибудь новенькое.

– Вы знали Великого Чохару, мсье Гроссер? – встала со стула Анита Горамник.

– Разумеется, знал, – не без удивления развел руками историк. – Ведь он тоже был одним из ближайших друзей Мага Двух Драконов! Ну, или Темного Лорда, как вы привыкли его называть. И, конечно же, он был и моим другом тоже. Храбрый воин, умелый маг, образованнейший человек даже по современным меркам! Прозвище «великий» дается недаром, мадемуазель. Особенно когда находишься рядом с таким могучим чародеем, как Эдриджун, Темный Лорд, победитель сильнейших колдунов мира. Великий Чохара был достойнейшим человеком из достойных!

– Не считая того, что служил кровожадному Темному Лорду, – не преминула вставить Генриетта.