Светлана Тулина - Воображала

Потом камера отъезжает, белое пятно смещается, открывая кусок кирпичной стены, снова перекрывает экран, смещаясь в другую сторону. Камера продолжает отъезжать, и теперь видно, что пятно это — часть безупречно белой брючины.

Обладательницу белых брюк зовут Воображала, она сидит в проеме открытого окна — небрежно, боком, поставив на подоконник одну согнутую в колене ногу и чуть покачивая другой. Ей на вид лет двенадцать. Кроме белых брюк на ней голубовато-серые мокасины и темно-оранжевая футболка, на левом плече приколот голубой бант-эполет с оранжевой каемкой. У Воображалы густая шапка светло-рыжих волос, словно пронизанных солнечным светом, загорелое лицо с очень светлыми глазами неопределенно изменчивого цвета и ослепительная улыбка. Она качает ногой и грызет яблоко, улыбаясь и глядя вдаль и вниз. От улыбки на ее щеках играют ямочки.

Доев яблоко, она прицельно щурится с хитрой улыбочкой (левым краешком рта, чуть вытянув губы) и бросает огрызок.

Камера стремительно отъезжает и падает вниз, отслеживая его полет.

Окно, на котором сидит Воображала, расположено этаже на пятнадцатом очень накрученной высотки (большие блочные окна, террасы, плющ, голубые ели по бокам от зеркальных дверей фойе).

Огрызок падает точно в ведерко с мусором, ведерко звякает.

Камера немножко подает назад, показывая пожилого дворника в оранжевой униформе. Дворник смотрит на ведерко безо всякого удивления, потом переводит взгляд наверх. Снисходительно улыбается, качая головой. Похоже, к подобному он давно уже привык.

Оранжевая футболка со спины, рыжая макушка, белые брюки туго обтягивают тощую верткую задницу. Шум улицы.

Воображала на скейте, она движется легко и быстро, почти танцуя, камера отстает, оранжевая футболка и белые брюки мелькают уже где-то совсем далеко, без сопротивления проскальзывая сквозь густую толпу, словно капелька ртути среди тяжеловесных и неповоротливых гаек. Камера следует за стремительной рыжей каплей, постепенно приближаясь, но догоняет лишь в каком-то дворе, у спортивной площадки. Воображала замедляет движение, чтобы посмотреть, как гоняют в дворовой футбол полдюжины мальчишек разного возраста.

Мяч, брошенный неудачно, летит в ее сторону, она ловит его одной рукой. Игроки оборачиваются, только что полные злого азарта лица их расцветают улыбками, несколько голосов орут восторженно, перебивая друг друга:

— Воображала!!!

— Привет, Воображала!!!

— Воображала, играть будешь?!

— Воображала, кажи класс!!..

Улыбка Воображалы становится самодовольно-снисходительной, она спрыгивает со скейта и «кажет класс».

Грязный желто-серый мяч летает вокруг ее стремительного тела, словно привязанный, она играет с ним руками, ногами, головой, грудью, корпусом, за спиной, не глядя, она бросает его, не целясь, и ловит, не замечая, и под конец посылает в единственную на площадке баскетбольную корзину сложным тройным рикошетом.

Смеется, вытирает ладони о белые брюки, прыгает на скейт.

Мальчишки на площадке с завистливым восхищением смотрят ей вслед.

Они все, как один, пыльные и грязные, мяч тоже грязный, но на белоснежных брючках и яркой футболке Воображалы не осталось ни пятнышка.

Какой-то салажонок лет шести-семи в кепке и длинной растянутой майке спрашивает:

— А почему вы ее так обзываете?.. Она задавака, да?

Над ним смеются. Сосед натягивает кепку ему на нос.

— Сам ты… задавака! А она — Воображала, ясно?!

Школьный коридор.

В коридоре, перед дверью одного из кабинетов — группа ребят, среди них Воображала. У всех, кроме нее, настроение явно не праздничное. Только на ней даже в темном мрачном коридоре сохраняется отпечаток какого-то другого освещения, словно кусочек летнего дня, солнечного и яркого, намертво прилип к ее рыжей шевелюре.

Худая девчонка рядом с Воображалой (вечно недовольное лицо, узкие вельветовые брючки в цветочек, темный блузончик с претензиями, обесцвеченная челка) смотрит на дверь без энтузиазма, скулит ноющим голосочком:

— Воображаю, как это больно…

Крупным планом — искренне недоумевающее лицо Воображалы:

— Зачем? Лучше вообразить, что это щекотно!

Из-за двери доносится сдавленное хихиканье.

Голос медсестры, недовольно:

— Следующий!

Воображала натягивает оранжевую футболку.

Школьный спортзал, часть которого временно переоборудована под нужды плановой медкомиссии при помощи разнокалиберных столов и перегородок. За раздвинутой ширмой — шведская стенка, на полу маты, спортоборудование сдвинуто в угол.

За одним из столов что-то пишет медсестра. У другого стоит врач, смотрит на Воображалу хмуро и слегка озадаченно. Та улыбается и говорит скороговоркой:

— Спасибо-до-свиданья!

У нее это выходит одним словом.

Врач — дядька глубоко за сорок, явно переживающий кризис среднего возраста — лицо замотанное и остервенелое, в глазах тоска, лоб гармошой, и залысины уже вполне себе на этом лбу утвердились и торят дорогу к затылку. Улыбчивая и слишком радостная пациентка его раздражает, он смотрит ей вслед недовольно и почему-то растерянно. Хмурится. Вид у него неспокойный, словно он то ли никак не может поймать ускользающую мысль, то ли мучительно пытается что-то вспомнить.

Медсестра фыркает, говорит, продолжая писать:

— Дети сегодня какие-то ненормальные! Словно им не прививки делали, а пятки щекотали! Никакой серьезности. Впрочем, вокруг этой Конти всегда что-нибудь… Я не удивлюсь, если это она и сегодня…

— Конти? — у Врача взлетают брови. — Не может быть…

Он смотрит на захлопнувшуюся дверь, потом — на свой стол. На столе — открытый журнал регистрации. Крупным планом — имя и фамилия в последней графе.

Виктория Конти.

Врач говорит, но уже не так уверенно, словно пытаясь убедить сам себя:

— Этого просто не может быть…

Его голос перекрывает доносящийся с улицы смех.

Врач смотрит в окно. Во дворе играют дети, среди них мелькают белые брюки и оранжевая футболка.

Крупным планом — лицо Врача, сосредоточенное, нахмуренное, со сжатыми губами. Резкий взгляд из-под сдвинутых бровей прямо в камеру. Голос что-то решившего для себя человека:

— Дайте-ка мне ее карточку…

Салон движущейся легковой машины (камера на уровне лобового стекла). На улице пасмурно, дождь, по заднему стеклу бегут капли. За стеклом время от времени мелькают размытые неяркие огни города.