Айзек Азимов - Ранний Азимов (Сборник рассказов)

Тэйлор печально похлопал его по спине.

- Ну, если разобраться, все не так уж плохо. Это открытие тебя прославит, и ты сможешь диктовать свои условия, сможешь выбирать между крупнейшими промышленными лабораториями страны. А в свое время придет к тебе и Нобелевская премия.

- Верно... - Силс уже снова улыбался. - И, может, я найду еще способ нейтрализовать этот запах. Надеюсь, что найду.

- И я надеюсь, - с чувством поддержал Тэйлор. - Пойдем-ка назад. Они, наверно, уже нашли способ отделаться от этой ложки.

«Маятник» — не первый мой рассказ, который был опуб­ликован; он был третьим. Другие два, однако, не попали в «Astounding Science Fiction», так что они как бы и не счи­таются. Этот же рассказ — первый, который у меня купил Джон Кэмпбелл, и с тех пор я стал самым молодым членом «стаи», которую он к тому времени вокруг себя собрал.

Хотя потом Джону Кэмпбеллу и случалось иметь дело с еще более молодыми авторами, не думаю, что за всю свою карьеру он встречал новичка столь не от мира сего и столь наивного, как я. Похоже, это его забавляло: приятно иметь такую прекрасную возможность придать форму сырому материку. Как бы то ни было, я всегда считал себя его любимчиком — на меня он тратил больше времени и сил, чем на кого-нибудь еще. Хочется думать, что это до сих пор заметно.

Я всегда гордился тем, что мой первый рассказ в «As­tounding» появился в первом выпуске серии «Золотой век», хотя и ясно, что никакой связи тут нет. Если уж на то пошло, в блеске «Черного разрушителя» Ван Вогта, откры­вавшего выпуск, едва ли кто разглядел мою собственную слабенькую звездочку.

Когда в тот день я появился в офисе, Джон Харман сидел за своим столом, погруженный в размышления. Видеть его в такой позе - голова охвачена руками, на лице хмурая гримаса, взгляд устремлен на Гудзон - становилось уже привычным. Казалось несправедливым, что маленький задира вот так изо дня в день надрывает себе сердце, тогда как по всем законам ему следовало бы купаться в лести и преклонении всего мира.

Я шлепнулся в кресло.

- Видели редакционную статью в сегодняшнем "Кларионе", босс? Харман поднял на меня покрасневшие от усталости глаза.

- Нет, не удосужился. И что на этот раз? Опять призывают на мою голову гнев господень? - саркастически поинтересовался он.

- На этот раз они зашли немного дальше, босс, - ответил я. - Послушайте-ка: "День грядущий ассоциируется у нас с намерением Джона Хармана осквернить небеса. Завтра, бросая вызов общественному мнению и совести всего человечества, этот человек намерен одновременно бросить вызов и самому Господу.

Человеку непозволительно добиваться своих целей любой ценой, - к каким бы вершинам ни влекла его мечта. Существуют понятия, навеки запретные для него, и одно из них - стремление достигнуть звезд. Подобно Еве, Джон Харман намерен вкусить от запретного плода, и, как Еве, муки будут ему наказанием.

Но тем дело не ограничится. Если мы допустим, чтобы этот человек испытывал терпение Господне, то грех сей падет на все человечество, а не на одного Хармана. Позволив ему довести до конца свое дьявольское намерение, мы все станем соучастниками преступления, и гнев Господень изольется на нас в той же мере.

Таким образом, становится настоятельной необходимостью принять должные меры, дабы помешать Харману сделать завтра попытку подняться к небесам на так называемом "ракетном корабле". Отказавшись предпринять такие шаги, правительство лишь усилит возмущение граждан. Если не будут приняты мерь по конфискации "ракетного корабля" или же по задержанию Хармана, то оскорбленным честным гражданам придется взять это дело в свои руки..."

Харман в ярости сорвался с места и, выхватив у меня из рук газету, гневно отшвырнул ее в угол.

- Да это же открытый призыв к линчеванию, - проревел он. - Вот, полюбопытствуй! Он бросил мне пять-шесть конвертов. С первого взгляда было ясно, что это такое.

- Опять угрозы? - спросил я.

- И ничего другого. Я договорился, чтобы возле здания усилили полицейские патрули, а завтра, когда я пересеку реку, - осмотрели стартовую площадку. В пути меня будет сопровождать эскорт мотоциклистов, - Он взволнованно заметался по комнате. - Просто не знаю, что делать, Клиффорд. Вкалывал, как каторжник, ухлопал уйму денег, позабыл обо всех радостях жизни - и чего ради? Чтобы банда недоумков-возрожденцев натравливала на меня общественное мнение, да так, что даже жизни моей угрожает опасность.

- Вы опередили время, босс, - я смиренно пожал плечами, и этот жест заставил его яростно закружиться вокруг меня.

- "Определил время?" О чем это ты? На дворе тысяча девятьсот семьдесят третий год. Вот уже полвека мир готов к космическим путешествиям. Во все времена люди мечтали о том дне, когда человек оторвется от Земли и углубится в космические бездны. Веками наука шаг за шагом двигались к этой цели, и теперь... теперь, когда я, наконец-то, ее достиг - надо же! - ты заявляешь, что мир не готов принять меня.

- Двадцатые и тридцатые годы были годами анархии, упадка и беззакония, если вы еще не забыли уроки истории, - доброжелательно напомнил я. - Не стоит принимать их за эталон.

- Да знаю я, знаю. Теперь ты пустишься рассуждать о Первой Мировой четырнадцатого года и о Второй сороковых. Для меня все это - прошлое; мой отец принимал участие в одной, а дед сражался на фронтах другой. Но что ни говори, это были дни расцвета науки. Люди тогда не боялись; они были способны и мечтать, и рисковать. Не было такого понятия, как консерватизм; не было теорий, слишком радикальных для проверки; не было открытий, слишком революционных для обнародования. А теперь бледная немочь овладела миром, даже такие великие начинания, как космические путешествия, воспринимаются "вызовом Богу".

Голова его медленно поникла, он отвернулся, стараясь скрыть подрагивавшие губы и слезы на глазах. Но тут же вновь стремительно повернулся ко мне.

- Но я им покажу! - глаза его засверкали. - Я готов на все - назло Земле, аду, небесам! Слишком многое я в это вложил, чтобы теперь смириться.

- Успокойтесь, босс, - посоветовал я. - Вам это ничуть не пойдет на пользу, когда вы завтра подниметесь в ракету. И без того ваши шансы на удачное возвращение не слишком велики, так стоит ли показывать толпе, что вас раздирают сомнения и тревоги?

- Ты прав. Хватит об этом. Где Шелтон?

- Отправился в Институт выбивать заказанные нами специальные фотопластинки.