Андрей Бурцев - Сумерки

- Ловко! - хмыкнул в черную бороду Колям. - По такому случаю и выпить не грех.

Леха уже налил в стаканы и говорит:

- За то, чтоб кореша не переводились такие, какие выручают нас рано поутру.

Хорошо пошла белая за корешей. У Витьки перестало гудеть в голове, зато перед глазами все расплылось, порозовело и замутилось. Рядом бубнил Одноногий, и дождь за окном журчал весело и игриво, барабанил по крыше, точно ударник наяривал соло.

После второй Одноногого развезло. Он плакал, слезы бежали по щекам, как дождь по стеклам, застревали в черной щетине. Он стучал кулаком по столу, так что подпрыгивали стаканы, кричал:

- Люди-и... Я ж инвалид третьей группы... Сволочи!.. И ругал бог знает кого черными словами.

Потом с грохотом уронил костыли, потянулся за ними и сам еще громче грохнулся об пол, повозился, сопя, возле ножки стола, и переливисто захрапел.

Колям глядел в окно, за которым не было видно ни черта, кроме обвисших кустов с проклюнувшимися листочками и мокрого покосившегося забора.

Леха со скрипом передвинул табуретку, подсел к Витьке, обхватил его за плечи толстой ручищей. Был он горячий и твердый, и Витька почему-то вспомнил, что после школы Леха занялся боксом, выступал на районных соревнованиях и кого-то там побеждал, пока не выкинули его из секции за пьянку.

- Слушай, Витюня, - жарко дышал на него Леха. - Что ты Томке своей сегодня принесешь? У тебя же получка, а?

- Не трави ты душу, - отбивался Витька от него, горячего, мохнатого, прилипчивого. - Все равно не займешь...

- Не займу, а заработать дам, - не унимался Леха. Заработать, понял, пьяная твоя морда?

- Мне сегодня деньги нужны, сегодня, - втолковывал ему Витька, стуча грязным пальцем по столу для убедительности. А ты - заработать!..

- Ладно, выпьем для ясности, может, соображать начнешь...

Забулькала водка. Леха налил в три стакана и, пока наливал, виляла хвостом синяя русалка на его правом выпуклом бицепсе. Колям встрепенулся, пододвинулся к столу и протянул руку за стаканом.

- Чтобы хрустики в кармане шуршали, - подмигнул Леха и разом вылил водку в широко открытый рот.

Выпив, Витька передернулся, простонал: "Как ее пьют, проклятую...", слепо зашарил по столу, схватил ломаный кусок хлеба и долго, с хлюпаньем, нюхал.

Черными волосатыми пальцами Колям копался в хлебе, крошил, мял, разбрасывая по клеенке крошки, катал шарики и, не глядя, бросал их в дыру в черной густой бороде. Выпуклые цыганские глаза то и дело поглядывали на Витьку, который, даваясь, жевал хлеб, хрипло вздыхал, откашливался.

- Да что уговаривать, - сказал вдруг Колям. - Не нужны человеку деньги - и не надо.

- Нужны, нужны, только сегодня нужны. Мне отдавать жене, - стонал Витька с набитым ртом, и то ли от водки, то ли от жалости к себе на глаза навернулись слезы и комната мокро расплылась, а Леха опять стискивал плечи, дышал перегаром в щеку.

- Про сегодня и речь, старичок. Получишь сегодня, а работенка завтра... Ведь завтра, Колям?

- Завтра, - кивал Колям, и снова его пальцы беспокойно, как тараканы, суетились в хлебе.

- Сво-олочи-и... - застонал на полу Одноногий, заворочался, но не проснулся. - Убили-и...

- Вот, вот они. - Леха достал из кармана смятые деньги, бросил на стол. - Двести тыщенок. Аванс, так сказать...

Витька смотрел на деньги, и в глазах постепенно яснело. Он чувствовал себя, как приговоренный к казни, которому вдруг, уже перед виселицей, говорят о помиловании. Одна красненькая - пять тысяч - угодила в лужу пролитой водки и лежала, ненамокая. На грязной, жирной бумажке искрились мелкие капельки.

- Ну, берешь? - дышал в щеку Леха.

- Витька комкал деньги в потных руках, долго заталкивал в брючный карман, приминал там, чтобы не выпали.

- Что делать-то? Что? - Внезапное беспокойство охватило его, хотелось куда-то бежать, что-то хватать.

- Завтра, завтра, - вовсе не пьяным голосом сказал Леха. - Делов немного - помочь человеку в машину залезть да дверцы закрыть. Ну, там по мелочам еще... - Он неожиданно громко захохотал, запрокинув голову, открывая мощную багровую шею.

Хохот совершенно успокоил Витьку, и тут ему страшно захотелось спать.

- Какому человеку? - безразлично пробормотал он, лишь бы что-то сказать.

- Завтра увидишь, старик. - Леха снял с его плеча тяжелую руку, И Витька, ударившись лбом о твердый стол и проваливаясь в бешено крутящуюся воронку, услышал где-то далеко голос Коляма: "И ты думаешь, он надежен?"

Витька хотел удивиться и что-то ответить, но не успел...

9

После вчерашнего дождя все выглядело чисто вымытым. Небо как на картинке - яркое, синее. На горизонте курчавились облачка. Парили высыхающие на асфальте лужи. Потом асфальт кончился, и "рафик" запрыгал на выбоинах. Витька больно ударился затылком о стенку, рядом выругался Леха, подскакивая при каждом броске, цепляясь руками за низенькую перегородочку, отделявшую их от шофера. На нем была такая же, как у Витьки, кожаная куртка, только не черная, а светло-коричневая, покрытая сеткой трещинок.

Колям гнал вовсю, то и дело поднимая руку с засученным рукавом синей рубахи, поглядывал на часы, блестевшие среди черной шерсти.

- Дело несложное, - говорил, мотаясь, Леха. Беспроигрышная лотерея. - "Рафик" подпрыгнул, как дикая коза, и он выругался. - Ты что, потише не можешь? - крикнул Коляму. - Летишь, как на пожар!

Колям слегка отпустил педаль, и трясти стало меньше. Ехали по новому микрорайону, где Витька никогда не бывал. Мимо тянулись безликие серые коробки многоэтажек, расставленные скучными рядами. Микрорайон строился, и многие еще слепо глядели пустыми оконными рамами. Между ними высились глиняные горы, прорезаемые широкими канавами, забросанными битым кирпичом, торчали железные штыри, скрюченные остатки арматуры, валялись рыжие от ржавчины трубы.

- Тут, старик, дельце такое, - продолжал Леха, сунув в рот папиросу. - Он долго не мог попасть в нее огнем, чиркал спички, которые задувало из открытого окошка. - Есть, понимаешь, гуси, у которых деньжат - лопатой греби. И снимают с книжки по-крупному. Дачку там вторую купить или иномарку заместо "Жигулей"... А у тебя жене отдать нечего, детишкам на молочишко не хватает. На пузырь частенько не наскребешь. Справедливо, я тебе говорю, а?

- Угу, - невпопад хмыкнул Витька, смутно воспринимая, да и не прилагая никаких усилий к тому, смысл Лехиных слов мешал шум мотора и привычный звон в голове.

- Вот мы справедливость и восстанавливаем, перекрикивал гудение Леха. - Распределение деньжат должно быть честным, верно?

- Угу, - соглашался Витька, ерзая на твердом сидении, чтобы не свалиться.

- Ты теперь в деле. В кусты теперь, старичок, поздно. Да и риску никакого. Действуем, значит, там: Колям за рулем, Нинка брякнула, что сегодня один хмырь будет в сбербанке десять лимонов брать. Даже час сообщил ей, паскуда. Нинка, она расколоть клиента умеет. А к чему ему столько, а?