Джон Уиндем - Отклонение от нормы

– Все это от того, что держать таких монстров выгодно! – упрямо твердил мой отец. – Но вы! Вы-то ведь видите, что они неправильные, как бы и кто бы не закрывал на это глаза. Подумайте, что будет, если мы будем смотреть сквозь пальцы на то, про что точно знаем – это отклонение?! Нельзя отступать от веры лишь только потому, что кому-то удалось выправить разрешение! Кто тверд в вере, тот знает, что – от Господа, а что – от дьявола, и всегда будет знать это, даже если правительство этого знать не хочет!

– Повторяется история с дэйкеровской кошкой? – насмешливо спросил инспектор отца. Отец покраснел и раскашлялся.

…Дело в том, что около года назад отец узнал о бесхвостой кошке, которую подобрала жена Бена Дэйкера. Выяснив, что кошка эта была бесхвостой от рождения, отец потребовал от инспектора санкции на ее уничтожение, которую тот и выдал. Однако Дэйкеры подали жалобу, и это так разозлило отца, что он собственноручно привел приговор в исполнение, не дожидаясь официального судебного решения. Однако дело обернулось весьма неожиданно: пришло официальное уведомление о том, что существует признанная и утвержденная порода бесхвостых кошек (кстати, порода весьма ценная), и отцу пришлось публично извиниться, не говоря уже о возмещении Дэйкерам нанесенного им материального ущерба.

– Это дело гораздо серьезнее, – оправившись от смущения, твердо сказал отец.

– Послушайте, Строрм! – уже теряя терпение, сказал инспектор. – Порода имеет официальное разрешение. На эту пару есть письменное разрешение. Если всего этого вам мало, ступайте и застрелите их собственноручно, на свою ответственность. Но попомните мое слово – простым извинением вы тут не отделаетесь!

– Ваш долг – выдать мне разрешение на казнь этих ублюдков! – не унимался отец, пока окончательно не вывел инспектора из себя и тот в сердцах не крикнул:

– Мой долг – защищать их от догматиков и кретинов!

Не знаю, дошло ли у них дело до драки, думаю, что нет, но несколько дней отца буквально трясло от ярости и злобы. Следующую субботу он заставил всех нас воссылать проклятия укрывателям мутантов, оскверняющих чистоту всего поселка. Он призывал к бойкоту владельцев «нечисти», разглагольствовал о коррупции и попустительстве властей и закончил тем, что объявил некоторых официальных лиц поборниками сил «Зла и Порока».

Инспектор не стал раздувать публичного скандала, но кое-какие реплики его относительно религиозных «маньяков» и «кретинов» дошли до отца. Это была последняя капля, переполнившая его терпение. Пускай у него была куча неприятностей из-за злополучной дэйкеровской кошки, но лошадей Ангуса он вынести не мог… Может быть, окажись их владельцем кто-нибудь другой, но Ангус! Ярость его искала выхода…

Вся эта накаленная атмосфера в доме позволяла мне делать, что вздумается и убегать из дома, когда захочется. На меня никто не обращал внимания.

Незнакомые люди перестали появляться в наших окрестностях, и родители Софи опять стали отпускать ее из дому на песчаную насыпь. Часто и мне удавалось пробраться туда незамеченным.

О том, что Софи ходила в школу, как все остальные дети, не могло быть и речи: все обнаружилось бы очень быстро, будь у нее даже фальшивая Метрика. Родители сами учили ее читать и писать, но никаких книг у них не было, поэтому во время наших прогулок и игр я старался как можно подробнее рассказать ей о том, чему нас учили и что читал сам.

– Мир, где мы живем, очень большой, – рассказывал я Софи, – цивилизованная часть его, к которой принадлежит наш Вакнук, – лишь крохотный пятачок. Называется он Лабрадор. Говорят, что название это дали ему еще Древние, но точно никто этого не знает. Вокруг почти всего Лабрадора очень много воды, она называется морем, и там полно всякой рыбы. Никто из тех, кого я знал, не считая дядю Акселя, не видел моря, потому что оно очень далеко отсюда – миль триста на восток или северо-восток. Если же идти к югу и к юго-западу, можно прийти лишь к Джунглям, а дальше, еще дальше – к Плохой Земле, которая убивает.

Еще нам говорили, хотя этого тоже никто точно не знал, что во времена Древних Лабрадор был очень холодной землей, такой холодной, что жить здесь никто не мог. Древние лишь выращивали здесь деревья и занимались какими-то своими таинственными делами. Но все это было очень давно. Тысячу? Две тысячи лет назад? А может быть, еще раньше? Обо все этом можно лишь гадать. Трудно сказать, сколько поколений людей жили, как звери, до наступления Очищения и начала письменности. Одни лишь «Раскаяния» (или, как их еще называли, «Откровения») Никольсона дошли до нас от тех времен, да и то потому, что пролежали много столетий искусно спрятанными в скале. Только Библия осталась от Древних.

Все, о чем рассказывалось в этих двух книгах, относится к далекому-далекому прошлому. А о том, что было в промежутке между Карой, ниспосланной на Древних, и нашим временем, никто толком ничего не знает. Об этом промежутке существует множество легенд и сказаний. Собственно, и само название Лабрадор возникло из этих легенд – ни в Библии, ни в «Раскаяниях» о такой земле не упоминалось. Может, и вправду, это была холодная земля, хотя сейчас здесь холодно только два месяца в году? Кто знает…

Долгое время шли споры: были ли обитаемы раньше другие части света кроме Лабрадора и большого острова Ньюфа? Считалось, что все они были плохими – на них пришлась вся тяжесть Великой Кары. Но местами там были найдены остатки земли, напоминавшей Джунгли. Конечно, они были совершенно неправильные. Жить там было нельзя, во всяком случае сейчас…

Не так уж много я мог рассказать о мире, в котором мы живем, но в любом случае говорить об этом было куда интереснее, чем об Этике, которой нас по воскресеньям обучал высокий, седой старик – учитель. Этика… Он объяснял нам, что можно делать, а чего нельзя. Большинство запретов совпадало с теми, которые вдалбливал в нас дома отец, но объяснения иногда были разными, чего я не всегда мог уразуметь.

Человечество, гласила Этика, то есть люди в цивилизованных местах, находится в процессе возврата к былому процветанию. Тернистым и нелегким путем идем мы к тем достижениям, которые когда-то утратили. Кроме Истинного пути к этим достижениям, есть множество ложных, которые порой кажутся более легкими, и потому заманчивыми, но ведут они к гибели. Есть лишь один Истинный путь, и следуя ему, мы с Божьей помощью, как гласила нам Этика, обретем в назначенное время то, что когда-то потеряли. Но так много на этом пути скользких дорог и ловушек, что каждый шаг наш должен быть осторожен, и не следует человеку полагаться в делах своих лишь на собственный разум. Только облеченные властью способны судить о каждом шаге нашем, только они могут отличить путь истинный, ведущий к благу, от ложного, ведущего к гибели.