Дмитрий Шмелев - Темпус

— Ну? — прибавив недовольства в голос, рыкнул я. — Какого черта в такую рань?

— В гробу отоспишься. — насмешливо фыркнул напарник, скидывая ботинки и бесцеремонно направляясь на кухню.

— Стой, сволочь! — заволновался я за содержимое холодильника. — Куда!!!

Увы, но команда запоздала. По пришествии на кухню Макс обнаружился радостно уплетающим цельный кусок свежей ветчины. Неудивительно — помимо нее в холодильнике ничего и не было. Времени в последнее время катастрофически не хватало — ни на готовку, ни даже не поход в магазин.

— Нашли твою пропажу. — чавкнул Макс. — Через третьих лиц.

— Просил же никого не впутывать. — поморщился я. — У этой мрази много прикормленных стукачков.

— Не ссы, Гоша парень надежный, не подведет. — отмахнулся напарник. — Лучше спроси ГДЕ нашли.

— И гдеже? — скопировав интонацию, вопросил я, стараясь не показать заинтересованности. Увидит — издеваться начнет, а сейчас не до этого.

— А нигде. — развел руками Макс, не выпуская ветчину. — Ни в одной базе не светится — ни нашей, ни международной. Даже в другие страны запрос сделали — пусто. Призрак, итить ее. Ни по фото, ни по отпечаткам, ни по чему прочему. Как из космоса свалилась.

Найденыш, или же девушка-из-гроба не давали мне покоя вот уже полторы недели. Ни один из поверхностных допросов результатов не дал: ничего не помнит, кто такая — не знает. Полная амнезия.

— Но знаешь что самое интересное?

— Не томи! — взмолился я.

— Наконец-то пришли результаты анализов. В ее крови обнаружены остатки пексинола.

— ЧТО?!

Макс лишь куснул ветчину и вновь развел руками. Не придуривается. Ч-черт! Этого просто не может быть. Пексинол, или же гидрат фенилпиперидин-триметилксантин-калмискин-четырепропионилоксипиперидина был секретной разработкой одной из наших лабораторий и использовался в основном для игр с разумом. Его зубодробильная химическая формула занимала аж четыре альбомных листа. Да и цели использования были… весьма специфические. Вербальное зомбирование, подмена памяти, прямое воздействие на рецепторы головного мозга. Никто из посторонних не имел доступа к разработкам такого уровня секретности — только свои. Причем настолько мало и настолько "в доску" свои, что я скорее поверю в телепатию, нежели в их предательство. Там всего человек пять, да и те — ученые от бога. Им наука много важнее, чем деньги. Тем не менее… факт оставался фактом.

— Это все? — мрачно спросил я.

— Неа. Она умудрилась сбежать.

— ЧТО?! — на этот раз я аж поперхнулся. — КАК?!

Напарник лишь виновато пожал плечами — видимо еще не узнал подробностей.

Два месяца работы коту под хвост и такой шанс посадить депутата! С-сука!

— Да не дергайся ты так. — отмахнулся Макс. — Дело уже засекретили и взяли под свой контроль парни из ОСБ.

— Среди которых водится мерзкая крыса! — злобно рявкнул я, сетуя на тупость напарника. — Которая сливает половину данных той мрази! Забыл, как он на суде выкрутился?!

— И что? — флегматично переспросил напарник, доедая ветчину. — Про находку им сообщили, а вот про пропажу — нет. На живца же легче ловить.

Действительно, что это я задергался. Раз дело приобрело подобный оборот — ни о какой секретности и речи быть не может. Пусть толстый хряк узнает о нашей находке, пусть! Авось задергается и совершит промашку — тут-то мы его и настигнем. Пусть думает, что девушка еще у нас.

— Убери лапы! — рыкнул я, заметив, что Макс потянулся к горшку на подоконнике.

— Так салат же! Зажевать! — насупился он.

— Не твоего живота дело. — отрезал я.

К слову сказать, в горшке и правда рос салат. Но вот назначение — назначение у него было иное, нежели попадание в чей-то желудок. Окна кухни выходили на дом напротив, в котором жил один из моих многочисленных должников. Парень по молодости впутался в разборки двух дворовых банд и быть бы беде, но…

По счастливой случайности мимо проходил я — голодный и злой. Заступился — так нахамили в ответ, ударить попытались! Дурилки молодые, тьфу. Теперь при виде меня члены бывших банд (бывшие члены — звучит…менее красиво) вежливо здороваются, опускают глазки и стараются поскорее пройти мимо, насколько это возможно. На костылях. Лишь те члены, конечно, кто из реанимации уже выписался.

Не люблю банды — что поделать. Нету их у меня на районе — хватило всего пары встреч. Жизнь вообще — довольно суровая штука, особенно если смотрит на тебя черным зрачком пистолетного дула. Спасенный же парень с тех пор — мой должник и присматривает за квартиркой. Есть на окне горшок — все в порядке. Нет горшка — надо бдить, а то и тревогу бить.

— Занимаем выжидательную позицию. — вздохнул я, шлепая Макса по рукам, протянувшимся к салату: — Фу! ФУ Я СКАЗАЛ!

— Больно надо. — горделиво фыркнул напарник, презрительно отворачивая голову в сторону. — Жадина. Вот возьму — и не расскажу про сорок-седьмую, тоже пожадничаю.

— Что-оо? — протянул я, стараясь не выдать нахлынувшего интереса. Сорок седьмой назвалась самая секретная из наших лабораторий. Первая цифра означала этаж под землей, вторая — удаленность от выхода на поверхность. При условии что в сорок первой ставили эксперименты с ядерным вооружением, а в сорок второй — тесты по воздействию наноботов на живую плоть… Довольно сложно предположить, ЧТО родилось в сорок седьмой. Именно благодаря ей я и получил свое прозвище — была история одна, в прошлом далеком.

— Так вот. — нарочито медленно продолжил Макс. — Они завершили тот самый проект. Скоро стадия тестирования.

Сердце пропустило удар.

— Информация достоверная? — выдохнул я.

— Более чем. — скривил уголки губ напарник. — Не было печали…

Я бросил тоскливый взгляд на часы. Пять двадцать.

— Спать вредно. — фыркнул Макс. — Пока ты спишь — враг качается.

Ну почему все вот так… не вовремя? Пришлось стоически вздохнуть и пойти одеваться.

— И НЕ ВЗДУМАЙ СОЖРАТЬ САЛАТ! Я ВСЕ ВИЖУ!

В ответ раздалось лишь подозрительно шуршание. Тьфу!

К планам на день можно смело прибавлять покупку салата.

В то злосчастное утро моим соседям вновь пришлось просыпаться от криков. Да уж, не повезло бедолагам — и как еще терпят? Нет, мне не приснился ночной кошмар и я не вскакивал с кровати с воплем ужаса. Если быть точным — сегодня вообще ничего не снилось, лишь серая, унылая пустота. Что же до криков… Я всего лишь принимал душ. Хотя, скорее, это он принимал меня. За лоха. Принимал и разводил по полной, обволакивая объятиями струй, со всеми вытекающими, в прямом смысле этого слова. Впрочем, вру.