Гордон Диксон - Мир иллюзий

— Уклончивые ответы не пройдут! — взвизгнул вонючий коротышка.

— Тебе лучше сотрудничать с нами, — угрожающе заявил высокий. — Пока что мы говорим с тобой по-хорошему.

— И терпеливо, — добавил коротышка.

— Но ты упорно избегаешь прямых ответов на конкретно поставленные вопросы.

— Отвечай немедленно. Кто ты такой и чем занимаешься?

— Я, — сказал Фелиз, — занимаюсь торговлей технологиями.

— Врешь! — воскликнули оба в один голос.

— Заткнитесь! — загрохотал Фелиз, потеряв всякое терпение. — Я пытаюсь рассказать вам о себе, а вы…

Слишком поздно заметил он занесенные у него над головой полицейские дубинки.

— Споротивление при аресте! — донесся до его слуха словно откуда-то издалека голос коротышки, в тот момент, как черно-белое покрытие мостовой стремительно вметнулось вверх, ему навстречу. — Врежь ему посильнее, Гарри! Вмажь-ка ему еще разок!

Плюх!

Фелиз фыркнул, отплевываясь от воды, и чувствуя, что захлебывается, попытался выплыть на поверхность. Он был посреди океана. Нет, похоже, это была всего лишь вышедшая из берегов река. Нет, и не наводнение. Просто небольшой дождик… Фелиз начал медленно приходить в себя и вскоре был уже в состоянии осмыслить тот факт, что его окатили водой из ведра.

И этот некто был облачен в черную униформу. Еще двое субъектов в черном сидели за столом. Тот же, что облил его водой, вернулся обратно и тоже занял свое место за столом рядом с остальными. Вода попала Фелизу в глаза, и он часто заморгал, поудобнее устраиваясь на стуле с высокой жесткой спинкой, на который его, похоже, усадили. Затем он взглянул на троицу за столом. Очень похоже на трио обезьян, только не мудрых, а исключительно подозрительных. Трое в черном, со своей стороны, тоже не спускали с него глаз.

— Я требую адвоката, — сказал Фелиз.

— Молчать! — рявкнул тот, что сидел посередине. — Употребление алкогольных напитков запрещено, за исключением тех случаев, когда на то имеется особое разрешение правителя.

Тем временем туман перед глазами Фелиза рассеялся окончательно. Оглядевшись по сторонам, он увидел, что находится в обшарпанном кабинете с грязно-белыми стеными. В углу комнаты под самым потолком приладил паутину большой паук. Прямо перед ним стоял длинный письменный стол, за которым восседали трое в черном, а позади них находилось большое окно, и ослепительное солнце било ему в глаза. Троица же за столом была окружена ореолом яркого света. Фелиз зажмурился и только теперь почувствовал, как сильно болит у него голова. Через секунду вспышка нестерпимой боли отступила, и на смену ей пришла совсем другая боль — ноющая и тягучая.

— Итак, шпион! — объявил скрипучим голосом тот, что сидел в середине. — Говори!

Фелиз потянулся, и в то же мгновение один из сидевших за столом сделал неуловимое движение, после чего в руке у него появилось нечто напоминающее с виду узкоствольный пистолет, который он немедленно наставил на Фелиза.

— Сиди и не дергайся! — предупредил он.

— Ну да, конечно. Не буду, — пообещал Фелиз.

Тот, что сидел в центре, не спеша отложил оружие. Фелиз разглядывал своих мучителей. Угрюмые, неприветливые лица, на которых застыли суровые взгляды. Они напоминали о диких незрелых яблочках-кислицах, покрытых наростами, высохших и сморщившихся до сроку. Похоже, тот, что сидел в середине, был за главного. Это был высокий, тощий человек с узким, вытянутым лицом. У него был мясистый нос и полные губы, слегка приоткрывающиеся при каждом вдохе. Черные глаза яростно сверкали из-под разросшихся, косматых бровей.

— Ну так что, шпион? — спросил он.

— Я не шпион.

— Не пытайся меня обмануть! А не то пристрелю! — гаркнул тот, что сидел посередине.

— Да чтоб тебе пусто было, бестолочь ты этакая! — выкрикнул Фелиз, выходя из себя, не взирая на недавнее предупреждение, подкрепленное демонстрацией оружия. — К твоему сведению, я являюсь официально зарегистрированным торговцем технологиями!

Довольно странно, но эта его вспышка гнева, похоже, подействовала на остальных успокаивающе. У него появилось такое ощущение, будто он только что на деле доказал свою принадлежность к некоему сообществу, и теперь некоторая натянутость в отношениях наверняка исчезнет. Один из сидящих с краю, утвердил локти на столе, а тот, что, занимал центральное место, подался вперед.

— Даже не пытайся меня обмануть! — сказал он — но на этот раз это прозвучало почти добродушно. — А что это такое?

И Фелиз, вот уже во второй раз за этот день, принялся объяснять суть своей работы. Воспоминание о первом объяснении навело его на мысль о том, что упоминание о нем может оказаться полезным для него.

— Знаете что, — с вызовом заявил он, — наверное, ваши люди где-то подзадержались, когда шли за мной; потому что я к тому времени только-только закончил беседовать с вашим мэром…

Непринужденная атмосфера вмиг улетучилась.

— С мэром! — воскликнул тот, что сидел посередине. — Что за чушь! В этом городе нет мэра. Здесь есть лишь один правитель — и это я, Таки Маноаи! Еще одно слово о мэрах, и я велю тебя пристрелить!

— Но тот человек представился мэром, — огрызнулся Фелиз. — На нем был кильт и пестрая туника в красно-сине-фиолетово-желтых тонах…

— И хватит молоть чепуху! — продолжал разоряться правитель. — Кильт декадентская одежда. Ношение туник запрещено. А неполноценные особи, делавшие вид, будто различают в единственно радикальном черном цвете еще какие-то там оттенки, были давным-давно изгнанны из нашего общества.

— Да ты сам разуй глаза-то, — начал было Фелиз, но тут на губах у правителя выступила пена, и, в следующий момент Фелизу показалось, что ему на голову обвалился потолок. Похоже, те двое с дубинками дежурили в непосредственной близости от него, прямо за спинкой его стула.

Фелиз осторожно ощупал руками голову. Хоть мозг его был таким же чувствительным, как и у обычных людей, и от сильных ударов он тоже мог потерять сознание, но вот сам череп — спасибо предкам с Миктурии — был гораздо прочнее. Похоже, удары дубинками не причинили ему никакого вреда, однако у него не было ни малейшего желания снова испытать на себе нечто подобное.

Он прекратил ощупывать голову и задумчиво поглядел на поставленную перед ним миску с чуть теплой белковой кашицей. Это была первая тюрьма в его жизни, где отсутствовала прямая зависимость между отвратительным условиями содержания и степенью продажности надзирателя. Дом, в котором он находился в данный момент, наверное, когда-то — лет сто назад — был вполне приличным местом. Но со временем все здесь пришло в упадок, и похоже, что за последние полвека помещение ни разу не ремонтировали.