Марина Казанцева - Лабиринт

Коэн открыл дверь кодовым ключом с непонятными пометками на нём. Тот предусмотрительно висел на рукоятке двери.

— Как вам ваше новое жильё? — поинтересовался партнёр.

— Пока всё нравится. — нейтрально ответил Коэн.

— Зэр гут. — удовлетворился этим немец. — Вы уже принимали процедур?

Под процедур имелся в виду душ и переодевание.

— Валяйте в ванну, герр Арон, я подождать в ваш библиотека. — великодушно разрешил Отто.

— А где тут мой библиотека? — поинтересовался герр. Но не стал уточнять и поспешил принять душ. Ему и в самом деле не следовало так тщательно обнюхиваться. Времени будет предостаточно.

— Ну, и что вы тут нашли? — спросил он партнёра, переодевшись перед походом в столовую. Камиль уже предупредил его, что питание тут производится централизованно. В каюте можно получить лишь чашку кофе. Видите ли, условия работы, однообразие обстановки, глубокая секретность могут негативно повлиять на психику. А запереться в своём отсеке с запасом пищи и выпивкой — плохое решение проблемы. Поэтому штатные психологи настаивают на необходимом минимуме общения. Столовая для этого и предназначена.

— Очень интерессант. — ответил Отто, ставя книгу обратно на полку.

Коэн повернулся к шкафам, имитирующим обыкновенные домашние стеллажи библиофила, каким он был, и почувствовал укол в сердце.

Перед его глазами выстроилась на полках вся его домашняя библиотека. Даже смешной африканский чёртик, подаренный Мелковичем при последней встрече, тоже здесь стоял.

— О да! — ответил ему Отто. — Вы плохо прочитать условия контракта. Там сказано, что вас обязуются предоставить все удобства в ваш работа.

"Но не до такой же степени обязуются!" — с негодованием подумал Коэн. Он представил себе, как кто-то в отсутствие хозяев залезает в его дом и выносит на глазах соседей всю обширную библиотеку. Что подумает Маргарет, когда вернётся?!

Камиль наскоро показал им путь до столовой и обещал, что вскоре они отлично научатся ориентироваться в подземном лабиринте.

Столовая напоминала университетское кафе. Против опасений, она была невелика. Здесь тоже поработали специалисты, в том числе психологи. За столиками сидели люди в разных комбинезонах. Очевидно, деловые костюмы тут не в моде. Обстановка непринуждённая. Негромкий смех, разговоры, музыка.

— Майн фройнд, отчего вы напоминаете дикого кота на вражеский территория? — невинно поинтересовался герр Шварцабль. — Вас что-то тут не нравится?

"Да мне тут всё не нравится!" — хотел сказать Айрон, но сдержался. В самом деле, что за детские капризы?! Ну перестарались с библиотекой. Но стоит ли ожидать от господина Спацаллани особенной щепетильности?

— Здесь имеется связь с внешним миром? — поинтересовался он, усаживаясь с подносом за свободный столик. В столовой никто не подавал и не убирал подносы. Всё предельно демократично.

— Я сам ещё не знать! — воодушевлённо сообщил партнёр, с явным удовольствием разглядывая в своей тарелке тушёную капусту с сосисками. — Но полагать, что в такой наворочанный станция найдётся приличный телевизор.

— Это не Бавария. — с сожалением сказал он немного позже, попробовав еду.

— Отто! — окликнули его с соседнего столика. — Давно ты здесь?!

Герр Шварцабль мгновенно просиял и обернулся.

— О, майн фройнд! — изумился он. — Смотрить, герр Ковен, это мой старый фройнд, герр Канторус Теодоракис!

Он вскочил и с радостными восклицаниями бросился хлопать низенького и широкого в талии грека по плечам. Оба фройнда обменивались возгласами. Теодоракис стрекотал, как сорока, Отто с улыбкой говорил: "яволь!"

Айрон не смотрел на них. Его внимание привлекли два человека, которые сидели за одним столиком с греком. Оба были бородаты. Только один с чёрной щегольской бородкой, напоминающей устаревший стиль "эспаньолка". Второй был шатеном, и борода его имела золотисто-русый цвет. Они были заняты едой. Оба одеты не по форме: в неновых свитерах и комбинезонах совсем иного покроя, нежели все прочие. Брюнет был пощуплее, а шатен и выше, и шире в плечах. Тот, с эспаньолкой, неохотно ковырялся вилкой в овощах, и это что-то напомнило Айрону. Зато шатен наворачивал с хорошим аппетитом. Вот он всё доел. Вытер рот салфеткой и поднял светлые славянские глаза. К этому моменту Коэн уже знал, кого видит.

— Ну, здравствуй, Уилл. — едва сдерживая радостное возбуждение, сказал он.

Валентай замер на мгновение. Брюнет поднялся.

— Ааренс! — воскликнул он.

Герр Шварцабль прекратил хлопанье по плечам с герром Теодоракисом, и оба удивлённо воззрились на эту сцену. Их подопечные кинулись друг ко другу, и все трое начали обниматься.

— Ну, сколько же лет мы с вами не видались?!

— Лет шесть, никак не меньше. — отвечал Джед Фальконе.

Оба сильно изменились. Джед всё так же был малоежкой, он осунулся ещё больше, посмуглел, и борода лишила его былого изящества. Только тонкие крепкие пальцы были прежними. Вилли, наоборот, распёр в плечах, но не разжирел. Бродяжническая жизнь, которую они вели все годы после окончания колледжа, наложила на них свой отпечаток. Чем они занимались, неизвестно. Вроде как искали сокровища флибустьеров. Вилли получил небольшое наследство, и на эту сумму они купили старый парусник. Джед утратил все родственные связи и не имел никакой постоянной работы, впрочем, как и Уилл. У Айрона возникло подозрение, что оба друга занимались контрабандой. Но это показалось ему совершенно несущественным. Он рад был видеть двух джедаев.

— Ну, мы пойдём, поговорим с доктором Шварцбацлем. — деликатно известил друзей Теодоракис.

— Канторус! — сердито воскликнул доктор. — Опять ты обзываешь свой товарищ! А я подумал, что эта Смит зашиблась!

— Смит никогда не зашибается. — возразил Теодоракис и потянул старого фройнда за собой.

— Давно вы тут? — спросил Айрон, направляясь следом за друзьями в их жильё.

— Вчера только прибыли.

— И какой легендой вас подловили? Показали подводную станцию?

— Нет, Айрон. — серьёзно ответил Уилл. — Тут кое-что другое.

Друзей разместили в одном, если можно сказать, номере. На двери отсека был номер В101. Айрон точно помнил, что на его каюте значился номер А99. Но были они в разных коридорах. Столовая находилась как раз на пересечении переходов.

Товарищи ещё не успели обжить своё жильё. На кресле небрежно валялись два тулупа, а не куртки на гагачьем пуху. И две лохматых, как собаки, ушанки, вместо пушистой песцовой шапки, как у Коэна. Стоптанные унты с вытертым оленьим мехом, а совсем не новенькие.