Михаил Тырин - Фантомная боль

Наконец он устал и уселся на место.

— Сейчас бы выпить водки и уснуть, а проснуться дома, — мечтательно сказал он.

— Вот и заснул бы, — проворчал Самурай. — Без водки...

— Без водки разве уснешь... У меня в груди сердце прыгает. Долго еще лететь?

— Когда сядем, тогда и будешь прыгать. А сейчас сиди спокойно, пока самолет не сломал.

Будто в подтверждение его слов самолет вдруг покачнулся. У Антона екнуло в груди, он вцепился пальцами в подлокотники и потянулся вверх, словно стремился удержать машину в воздухе.

Но ничего страшного не происходило. Самолет просто слегка накренился, немного по-другому стали шуметь двигатели. Потом все вернулось в прежнее состояние.

— Просто поменяли курс, — облегченно сказал Самурай. — Наверно, скоро посадка.

И тут дверь в пилотскую кабину открылась. В салон вошел высокий рыжий парень в летной форме с постоянно ухмыляющимся лицом.

— Кто тут Самурай? — спросил он.

— Я, — Самурай приподнялся, с недоумением глядя на пилота. — А что?

Парень кивнул в сторону своей кабины.

— На связь.

Самурай обменялся встревоженным взглядом с товарищами и вышел, пожав плечами.

— Что там еще? — разочарованно произнес Печеный.

Самурая не было долго. Антон попытался угадать, кому и зачем понадобилось с ним разговаривать. Он решил, что скорее всего юристы хотят что-то уточнить.

И тут он услышал, что Печеный негромко выругался. В салон вошел Самурай, и по его лицу было заметно, что хороших новостей нет.

— Ну? — нетерпеливо воскликнул Печеный.

— Хреновые дела, — сказал Самурай, сев на свое место. — Они хотят, чтобы мы нашли, где сидит Муса.

— Какого черта?! — Печеный, больше всех радовавшийся возвращению, был сейчас взбешен.

— Те, кого допросили полицейские, ни черта не знают про программу «Третий глаз». Каждый рассказывает про свою отдельную задачу, а к чему оно все — ни один сказать не может. Это знает только Муса, но он улетел. Мы должны проникнуть к нему в дом и интеллигентно так побеседовать до приезда следственной группы. Мы можем его бить, жечь, резать, лишь бы вытащить все, что он знает.

— Да зачем это надо, если к нему все равно высылают следователей? — взвился Печеный.

— А как ты думаешь, — спросил Самурай, искоса взглянув на него, — много он им расскажет? Если хочешь знать, он единственный из этой истории выйдет чистеньким. Скажет: не знаю, мол, чем там мои подчиненные занимались.

— Да где мы его теперь найдем? — с недоумением проговорил Антон. — Может, он уже границу пересекает.

— Адрес известен, поэтому самолет и курс поменял. Но наблюдений там не проводилось, поэтому все придется выяснять на месте — где какая дверь, сколько охраны...

Печеный отвернулся к иллюминатору и от злости царапал обивку кресла. Все его настроение в один момент улетучилось.

— Я не очень понял, — сказал Антон, — что мы должны от него добиться. Я все, что знал, рассказал про проект «Третий глаз».

— Значит, не все ты знаешь. Сергеев говорил что-то про второй этап плана.

— Но они сами должны выяснить, чего недостает!

Самурай выразительно посмотрел на Антона и ничего не сказал. Антон понял, что зря надеялся на обещания полицейских. ЭКОПОЛ решил выжать из «Фантома» все до последней капли. И глупо рассчитывать на что-то иное. «Сам виноват! — подумал Антон. — Нечего было намекать им про второй этап. Достаточно было того, что имелось».

Дальнейший полет проходил в угрюмом молчании. Самурай первым понял, что нет смысла терзать себя досадой, он выглядел спокойным и думал о чем-то, отсев в конец салона. Ему было о чем подумать. Последняя часть операции оказалась самой трудной, потому что задумывалась спонтанно и совершенно не была подготовлена. Ничего не было: ни предварительных данных, ни прикрытия, ни плана.

Самолет приземлился на самой отдаленной полосе аэродрома, чтобы не привлекать внимания. Невозможно было даже понять, что это за город. В стороне от полосы уже ждали два автомобиля. Навстречу сходящим по трапу бойцам вышел сухощавый человек с бегающими глазами. Он кутался в длинный черный плащ и все время внимательно смотрел куда-то мимо собеседника, как будто там происходило нечто из ряда вон выходящее.

— Вас всего трое? — недовольно спросил он, не поздоровавшись. Этой фразой он сразу завоевал лютую ненависть команды: можно было подумать, что остальные где-то шляются, а не лежат мертвыми. — Поедете вон на той машине. Кто поведет?

— Я, наверно, — отозвался Печеный, тщетно пытаясь заглянуть полицейскому в глаза. — А что?

— Когда по городу пойдем — будь поосторожнее. Машина не новая — рулевое плоховато работает. И газ на остановках не бросай, может заглохнуть.

Печеный в ответ лишь рассерженно сплюнул. Было совершенно ясно, что полицейские прибыли на встречу по срочной шифрограмме главка в местное управление ЭКОПОЛа, что они понятия не имеют, что такое команда «Фантом» и насколько важна ее работа. Поэтому и нашли самую плохую машину.

— Там одежда чистая, в кабине, — продолжал полицейский, — вы переоденьтесь, что ли... — он с сомнением оглядел грязные и изорванные спецкостюмы бойцов. — Оружие тоже там, сами разберетесь.

— Нам еще помыться не мешало бы... — заявил Самурай.

— Ну, это потом. Некогда, — полицейский задумался, вспоминая, что еще он должен сказать. — Ну, до места мы вас проводим. Спокойненько езжайте за нами, а как доберемся — мы вам просигналим. Дальше работайте сами.

— Сколько у нас времени? — спросил Самурай. — Когда подъедет следственная группа?

— Какая группа? — забеспокоился полицейский, еще быстрее забегав своими невероятно подвижными глазками. — Наше дело — встретить, проводить. Садитесь в машину, поехали.

— Дрянь, а не машина, — прошипел Печеный, сев за баранку. — За кого нас тут принимают, если такое дерьмо подсунули?

Самурай, который в другое время непременно призвал бы Печеного к порядку и покорности, сейчас промолчал. Потому что Печеный был совершенно прав.

Слово «дрянь» вполне соответствовало и нескольким найденным в салоне мятым тряпкам, которые полицейский назвал «чистой одеждой». Все сошлись во мнении, что, переодевшись, команда не стала выглядеть лучше.

Антон не отрывал взгляда от окна. Пестрота городских улиц притягивала, удивляла и завораживала. Но в то же время она выглядела чужой и недоступной. Антону казалось, что после всего, что было, он не имеет даже права выйти и осквернить город своим присутствием. Он чувствовал себя кучей мусора, вываленной на роскошную клумбу.

Самурай не обращал на город ровно никакого внимания — он набивал патронами магазины автоматов, заботливо положенных на заднее сиденье.