Вера Камша - Новое тысячелетие

Он проверил того, которого сразил ударом локтя. Тот лежал без сознания, а из сломанного носа сочилась ярко-алая, как морс, кровь.

Теперь у него было время. Не очень много — до тех пор, пока подчиненные майора не обнаружат его.

Пистолет Виктор убрал на место, а в приемную вышел спокойный, с серьезным лицом.

— Майор просил не беспокоить его, — сказал он сурово, обведя взглядом СКСников. — Срочные вызовы можете направлять ко мне…

В коридор вышел не спеша, а уж тут припустил изо всех сил. Высунувшемуся из двери Делиеву бросил «За мной!.

Словно два скаковых жеребца, промчались они по управлению. В гараже Виктор впрыгнул в дежурную машину, всегда стоящую с включенным мотором, приказал водителю «Выезжай!».

Сам же с замиранием сердца приник к отобранному у Спирса устройству связи.

— Девятый, я первый, — сказал он, ощущая, что отчаянно хочет проснуться. — Где объект сейчас?

— Первый, я девятый, — быстро пришел ответ. — На улице Льва Толстого. Движется в сторону улицы Россолимо.

— Слышал? — спросил Виктор шофера. Тот кивнул. — Тогда давай туда. Как можно быстрее!

На заднем сидении изумленно сопел капитан Делиев.

Ноги после пробежки болели, а дыхание стало хриплым. Он брел из последних сил, сжимая правую руку на оружии. Левая ладонь тесно обхватывала пульт дистанционного взрыва. Одно нажатие — осознанное или судорожное — и все…

Ему было плевать, что при виде грязного человека с пистолетом в руке и безумным взглядом люди шарахаются и спешат исчезнуть. Он чувствовал, что за ним следят, ощущал на затылке внимательные глаза — это было главное.

Но вот откуда они смотрят на него, он не мог догадаться.

Хотелось побежать, найти укрытие, спрятаться куда-то под землю, но он знал, что это не поможет. Просто нервы не выдерживали страшной нагрузки, вот и все.

Он пересек поперечную улицу, не обращая внимания, что идет на красный свет. Визжали шины, скрипели тормоза, матерились водители, а он все шел. Сам не зная куда. Словно загнанное животное, которое из последних сил тащится, окропляя снег кровью, в страстном желании жить пытаясь уйти от охотника…

Он не был ранен, но все равно чувствовал, что силы истекают из него.

Он вышел еще к одной улице, на мгновение остановился. На другой ее стороне виднелся сквер. Большой, засаженный березами. Белели стволы, желтые пятна солнечного света лежали на изумрудной мягкой траве. Доносилось игривое птичье щебетание.

Ему вдруг очень захотелось туда.

Машин не было и он безвозбранно перешел на другую сторону. Словно в облако, окунулся в запахи свежей молодой зелени. От них закружилась голова, захотелось лечь прямо на траву и уснуть, чтобы проснуться совсем в другом мире…

Но голос, прозвучавший сбоку, принадлежал миру этому.

— Господин Смоляков, давайте поговорим, — произнес он.

Владимир быстро развернулся, вскинул пистолет.

В трех шагах от него, демонстративно разведя в сторону руки, стоял майор Белкин. Вид у него был измотанный, лицо блестело от пота, а на ладони темнел свежий порез.

— О чем нам говорить? — прохрипел Владимир, чувствуя, как саднит горло. Поднял левую руку, демонстрируя зажатый в ней взрыватель. — Одно нажатие, и нам не о чем будет говорить!

— Тогда поговорим так, чтобы этого нажатия не было, — Белкин бросил быстрый взгляд на взрыватель, в глазах его на мгновение мелькнул страх.

«Боится» — подумал Владимир, не чувствуя удовлетворения, лишь страшную, невыносимую усталость. — «Все они боятся. И я боюсь».

— Я должен… взорвать это, — сказал он, не чувствуя убежденности и злясь от этого. — Это последний аргумент в пользу того, что русский народ достоин жизни…

— Нет, — покачал головой майор. — Это аргумент в пользу того, что русских надо уничтожать, точно бешеных собак! Что они не способны ни на что, кроме массовых убийств!

— Вот как? — спросил Владимир глухо, не замечая, как опускается пистолет в его руке.

Повисла пауза. Белкин стоял неподвижно, а Владимир ощущал, что сердце, придавленное страшной правдой, бьется все реже и реже. Ведь так оно и есть, взорви он бомбу — ничего не изменится, только к русским начнут относиться по всему миру так, как к арбам в начале двадцать первого.

Виктор вздохнул с облегчением, когда тон террориста из агрессивного, каркающего, стал обычным, почти человеческим. Сиоляков расслабился, пистолет чуть опустился.

— Да, — сказал он после паузы, и на лице его вдруг просияло впечатление странной решимости, — но у меня еще есть свой личный последний аргумент!

Виктор дернулся, намереваясь что-либо сказать, но тут же замер, будучи не в силах вымолвить ни слова. Смоляков улыбнулся, грустно и страшно, молниеносным движением поднес пистолет к виску.

— Все было зря, — сказал он спокойно и четко. — Мы все равно обречены…

Хлопнул выстрел. Брызнула кровь. То, что недавно было человеком, упало на траву.

Виктор ощутил в ногах внезапную слабость. Не в силах стоять, он сел на землю. Не было желаний, даже мыслей, только непонятное чувство горечи, словно лишился чего-то очень близкого, дорогого…

Все громче звучали, перекрывая чириканье птиц, сирены милицейских машин.

— Сегодня, в День Независимости нашей страны, мы чествуем людей, которые сделали все, чтобы она оставалась могучей и прекрасной, богатой и свободной! — голос президента, красивый и сильный, перекатывался под сводами огромного зала. Казалось, что говорит исполин, и чувствовал себя Виктор в такой обстановке неловко. — И то, что таких людей много, позволяет мне ощущать надежду, что у России есть будущее и оно будет светлым!

Вокруг все сияло пышностью. Отделанные позолоченными барельефами стены, лепнина, мраморные колонны, роскошные, украшенные шитьем, занавеси. Виктор даже боялся представить, сколько все это может стоить.

Сам он в парадном мундире сидел на кресле рядом с другими отличившимися за прошедший год. Недалеко, на небольшом столике рядом с президентом, его ждал орден «За мужество» и приказ о присвоении очередного звания.

Но на душе было отнюдь не радостно.

Да, опасность полностью ликвидирована, организация, называвшаяся Российский национальный комитет, уничтожена. Ядерная бомба отправлена за океан, в хранилище.

Майор Спирс тоже получил свое. Он был снят с занимаемой должности и скоро подвергнется суду внутреннего трибунала Специальной Контрольной Службы.