Джек Вэнс - Языки Пао. (Сборник)

Линч наконец оторвался от компьютера.

— Так. Теперь мы получили скорректированные данные. Знаете, что получается?

Генри Белт повернулся к нему с учтивым любопытством.

— Мы пролетим мимо, — сказал Линч, — так же, как пролетели Марс. Юпитер изменит нашу орбиту и направит нас к Близнецам.

Наступила мертвая тишина. Генри Белт повернулся к Кулпеннеру, который, стоя у иллюминатора, фотографировал Юпитер своей камерой.

— Мистер Кулпеннер?

— Да, сэр.

— Вас, кажется, не касается перспектива, обрисованная мистером Саттоном?

— Я надеюсь, она не является неизбежной.

— Как вы предполагаете избежать ее?

— Полагаю, мы можем запросить помощи по радио, сэр.

— Вы забыли, что я сломал радио.

— Мне помнится, в грузовом отсеке правого борта находился ящик с ярлыком «Радиодетали».

— К сожалению, вынужден вас разочаровать, мистер Кулпеннер, этот ящик маркирован неверно.

Острэндер вскочил и выбежал из кают-компании. Послышался шум передвигающихся ящиков. На миг воцарилась тишина. Затем Острэндер вернулся. Он смотрел на Генри Белта.

— Виски. Бутылки виски.

Генри Белт кивнул.

— Я же вам говорил.

— Но теперь у нас нет радио! — вызывающе выкрикнул Линч.

— У нас никогда не было радио, мистер Линч. Вас предупреждали заранее, что вы должны рассчитывать только на собственные силы. Вы потерпели неудачу и обрекли на гибель и меня, и самих себя. Кстати, я должен поставить вам всем по десять минусов за плохую проверку снаряжения.

— Минусы, — мрачно произнес Острэндер.

— Итак, мистер Кулпеннер, — продолжал Генри Белт, — каково ваше следующее предложение?

— Не знаю, сэр.

— А что сделали бы вы, сэр, в нашем положении? — миролюбиво осведомился Верона.

Генри Белт покачал головой.

— У меня богатое воображение, мистер Верона, но есть проблемы, которые лежат за пределами моих возможностей. — И он ушел в свою каюту.

Фон Глюк вопросительно посмотрел на Кулпеннера.

— Это точно. Тебя как будто ничего не касается.

— Нет, конечно, касается. Но думаю, мистер Белт тоже хочет попасть домой. Он слишком хороший астронавт, чтобы не знать, как нужно действовать.

Дверь в командирскую каюту снова открылась Генри Белт стоял на пороге.

— Мистер Кулпеннер, я случайно услышал ваше замечание и теперь ставлю вам десять минусов. Подобная позиция означает беспечность столь же опасную, как явная паника мистера Саттона. — Он окинул взглядом кают-компанию. — Не обращайте внимания на слова мистера Кулпеннера. Он заблуждается. Даже если бы мне было известно, как исправить положение, я не пошевелил бы и пальцем. Потому что предпочитаю умереть в космосе.

Парус был развернут краем к Солнцу. Юпитер стал смутным далеким пятном за кормой. В кают-компании оставались пятеро кадетов. Кулпеннер, Верона и фон Глюк сидели и вполголоса разговаривали. Острэндер и Линч лежали, обхватив колени руками и неподвижно глядя в стену. Саттон покинул корабль два дня назад. Тайком надев скафандр, он пробрался к выходному люку и бросился головой вниз в космос. Реактивное устройство сообщило ему дополнительную скорость, и прежде чем кто-либо успел вмешаться, он исчез.

Вскоре после этого Линч и Острэндер впали в тяжелую депрессию. Работоспособность сохранили лишь трое: учтивый Кулпеннер, прагматичный Верона и впечатлительный фон Глюк.

Они говорили тихо, чтобы не услышал в своей каюте Генри Белт.

— Мне все-таки кажется, у нас еще есть какое-то средство, и Генри Белту оно известно, — сказал Кулпеннер.

— Хотел бы и я так думать, — отозвался Верона. — Мы уже по сто раз проиграли все варианты. Если направить корабль на Сатурн, Нептун или Уран, вектор силы тяги и вектор момента в сумме дадут силу, которая унесет нас далеко за пределы Плутона, прежде чем мы куда-нибудь приблизимся. Плазменные двигатели могли бы остановить корабль. Но где взять энергию? Рефлектор столько не даст. А другого источника у нас нет…

Фон Глюк ударил кулаком по ладони.

— Джентльмены, — объявил он приглушенным радостным голосом, — кажется, у нас есть энергия. Мы используем парус. Помните, он надувается и может работать как вогнутое зеркало. Солнечный свет здесь слабый, но когда мы соберем его в фокус…

— Я понял! — оживился Кулпеннер. — Мы развернем корпус так, чтобы реактор оказался в его фокусе, и включим плазменные двигатели.

— Но тогда мы опять будем испытывать лучевое давление, — возразил Верона, — и что еще хуже, сопла будут направлены к парусу. Возникнет торможение, и мы ничего не достигнем.

— Если вырезать центральную часть паруса, плазма будет уходить в дыру. А что касается лучевого давления — реактивная сила намного превысит его.

— А из чего мы получим плазму?

— Из всего, что можно ионизировать: радио, компьютер, твои ботинки, моя рубашка, камера Кулпеннера, виски Генри Белта…

«Ангел» приблизился к паруснику номер двадцать пять, дрейфовавшему рядом с парусником номер сорок, который готовился принять новую команду.

Транспортер занял штатное положение. Три человека начали с помощью тросов переправлять тюки с грузом на парусник номер сорок в нескольких сотнях ярдов от двадцать пятого.

Пятеро кадетов и Генри Белт, одетые в скафандры, вышли на солнечный свет. Внизу простиралась Земля: зеленая, голубая, белая, коричневая — такая знакомая и до слез родная. Кадеты, загружавшие парусник номер сорок, взирали на них с любопытством. Наконец, шесть человек из двадцать пятого перебрались на «Ангел».

— Вернулись целы, а. Генри? — послышался знакомый голос пилота. — Всегда удивляюсь…

Генри Белт не ответил. Кадеты погрузили свое снаряжение и, стоя у люка, бросили последний взгляд на парусник номер двадцать пять.

Включились реактивные двигатели, и оба паруса словно улетели вверх.

«Ангел» осторожно прошел слои облаков, затем затормозил, выпустил крылья и совершил мягкую посадку в Моджайв Дезет.

Кадеты, у которых от непривычной тяжести внезапно ослабли ноги, заковыляли вслед за Генри Бел-том к автобусу. Когда они вышли у административного корпуса, Генри Белт жестом предложил кадетам задержаться.

— Здесь, джентльмены, мы расстанемся. Сегодня я просмотрю свою красную тетрадь и подготовлю официальный рапорт. Но думаю, что могу в неофициальном порядке сообщить вам мои впечатления. Мистер Линч и мистер Острэндер, я полагаю, вы неустойчивы к продолжительным эмоциональным нагрузкам, и не могу рекомендовать вас для работы в космосе.