Ричард Фоукс - Лицо врага

Оракул располагал исчерпывающими сведениями об анатомии хос’киммов — но не людей. То есть одних оно знало хорошо, а других — не очень, а возможно, не знало вовсе. Не свидетельствовало ли изменение цвета о том, что первый информационный блок представлял собой архивные данные, а второй — лишь предположения?

— Позвольте мне кое-что попробовать, — сказала Джулиана и потянула Курта прочь от хрустального столба.

Рассеянно кивнув, он отошел. Поскольку никто не возражал, Джулиана разрешила аналогу Алсиона провести эксперимент. Оракул повторил первую песню, а потом над столбом возник восьмигранник, очень похожий на те, которые МЛЗ считала маяками реморов.

Джулиана набрала на клавиатуре команду, и аналог принялся перебирать варианты. Оракул отозвался на пятый по счету: с боков снова вынырнули черные панели с непонятными символами.

«Ответ — в них, если только мы сможем их прочесть», — подумала Джулиана.

Но читать не пришлось. Ответ пришел в рисунках. По мере того как изображение восьмигранника постепенно исчезало, на картинке вырисовывался образ планеты. Из почти невидимого восьмигранника выросла траектория орбиты и опоясала планету. Потом к первой планете присоединились другие и появилось еще кое-что — точка с длинным мерцающим хвостом. На мгновение останавливаясь возле каждой планеты, словно космический корабль, точка приблизилась к планете с восьмигранником на орбите. Из восьмигранника вырвался широкий зеленый луч. Курс корабля-точки пересек орбиту — и тотчас же из восьмигранника посыпались ярко-зеленые шарики света.

Джулиана почувствовала, что все ее надежды погибли.

— Они — стражи реморов.

— И первый луч указывает расстояние, на котором они обнаруживают перемещение корабля? — спросил Сиборг.

— Да, наверное, так, — подтвердила Джулиана.

— Какой же вывод напрашивается?

— Мы получили представление о том, насколько близко может приблизиться корабль к одному из стражей. Вот если бы определить масштаб… Вероятно, маяки можно было бы уничтожить.

— Неужели? — Даже динамик бронекостюма не мог скрыть сарказма в голосе офицера. — Почему я должен в это поверить, профессор Тиндал?

— Почему? Потому что это почти наверняка так! Зачем машине лгать… — Внезапно до Джулианы дошли его последние слова. — Как вы меня назвали?

— Профессор Тиндал. Так вас зовут, вы не забыли? Или приступ отождествления с инопланетянами теперь у вас? Мне что же, придется и вас называть чугенским именем?

— Сиборг всегда обращался ко мне «мэм». Вы не Сиборг, — заявила Джулиана.

— Да, я не Сиборг. — Офицер снял поляризацию лицевой панели бронекостюма, и за ней Джулиана увидела улыбающееся лицо майора Эрша. — И на меня не производят впечатления ваши тщательно подготовленные доказательства. Радиус действия маяков оказался самым милым штрихом. Как я понимаю, ваши «достоверные» данные должны были убедить нас в том, что чугенцы родом с Земли? Но тут вы явно переиграли. Хотя, должен сказать, ваше представление здорово отрепетировано, и вы оба отлично справились со своими ролями. Не сомневаюсь, что вам удалось бы облапошить придурка Сиборга. Но теперь вы имеете дело со мной.

Курт был поражен появлением Эрша, но еще больше его потрясло упрямое нежелание майора расстаться с собственными заблуждениями. Неужели он всерьез уверен, что у всех вокруг только одна цель в жизни — обмануть его Лигу?

— Вы думаете, мы все это подстроили? — недоверчиво спросил Курт. — Оглянитесь, майор. Как мы могли возвести такое сооружение?

— Я понимаю, что вы его не возводили. И не надо называть это «сооружением». Это космический корабль, Элликот, вернее то, что от него осталось. И теперь, когда я увидел его, никакие ваши слова и поступки не докажут мне, что ваши инопланетные друзья не имеют к нему отношения. Стратегическое Командование будет радо получить для исследования корабль реморов. — Эрш заговорщицки понизил голос: — И долго вы хранили эту тайну? Вы узнали правду еще на Доме Кассуэлов, так?

При упоминании о кассуэлах «другой» зашевелился, накрывая сознание Курта приятной усталостью, такой же успокаивающей, как чувство единения со стаей, — чтобы заглушить боль от воспоминаний.

«Что ты знаешь о них?» — спросил он «другого», но у того не было слов, чтобы ответить.

— Мне пока неизвестна правда, — сказал Курт вслух — скорее себе, чем Эршу. Звуки собственного голоса нарушили его единение с собой, и он добавил: — Так же как и вам. Ваша правда — самообман.

— Повторю ваши же слова: оглянитесь! — Эрш пренебрежительно усмехнулся. — Давно вы знаете о существовании здесь корабля?

Курт сказал Эршу правду:

— Я узнал о нем одновременно с вами.

— Не считайте меня дураком, Элликот. Думаете, я не заметил, когда вы проговорились, что уже спускались сюда?

— Только в верхний зал, — возразил Курт.

— Я сказал — хватит меня дурачить! — рявкнул Эрш, упорствуя в своем заблуждении. Однако заблуждался он или нет, но на нем был бронекостюм, и Курт не мог противостоять майору физически.

Как мне быть с диким грортайо? Как вести себя с сумасшедшим?

С сочувствием. С умом. С верой.

— Неужели вы не отдаете себе отчета в том, что увидели здесь? — спросил Курт, моля всех богов, чтобы майор его понял. — Неужели не осознали, что означает загадка оракула? Мы все — жертвы реморов. Мы — потому что они нас втянули в войну, а чугенцы — потому что являются их рабами. Люди. Хос’киммы. И кассуэлы. Всех нас создали реморы. — «Другой» пропел песню единения со стаей. — Хос’киммы — не враги. Они наши братья.

— Дешевая пропаганда! — бросил Эрш. — Я знаю своих врагов. Они здесь.

— Выслушайте его, — потребовала Джули. — Курт хочет, чтобы вы увидели правду.

— Я достаточно наслушался и насмотрелся, — заявил майор. — Увеселительная прогулка закончилась. Ваша уловка не удалась. Пора возвращаться под стражу.

Подняв здоровую руку, Эрш двинулся к Курту.

Крахз навел на Эрша импульсную винтовку — наверное, когда увозили Курта, он подсмотрел, как надо ее держать, — и нажал спуск, но вызвал к жизни лишь лазерный прицел.

Эрш остановился и, поглядев на красную точку у себя на груди, презрительно рассмеялся.

— Значит, не разбираетесь в современной технике?

Майор поднял правую руку и наставил кулак на Крахза.

С громким треском разрядился вмонтированный в запястье пистолет.

Заряд снес Крахзу полголовы и проделал дыру в стене позади р’кимма.

Курт закричал; в этом хриплом вопле смешались и ярость, и боль. Словно отвечая ему, по помещению пронесся стон — слишком громкий для умирающего хос’кимма, — и оракул погас.