Роберт Хайнлайн - Миры Роберта Хайнлайна. Книга 9

Дойдя до конца записей, доктор обнаружил еще более важную подробность: у заговорщиков имелась вторая ракета. Ясно было, что «Вотан» не собирается отбывать на Землю за припасами: если расписание выполнялось, он взлетел бы с Луны только после посадки другого транспортника. Когда «Вотан» улетел бы, тот, другой корабль стал бы под разгрузку. Таким образом, персонал лунной базы никогда не оставался без средств эвакуации — по крайней мере Каргрейвз представлял себе ситуацию именно так.

Доктор установил, что у нацистов две ракеты; «Вотан» и «Тор». Второй корабль должен был прибыть на Луну на следующей неделе, следовательно, он стартует с Земли дней через пять. Время перелета составляло, если верить журналу, сорок шесть часов. «Быстро летают!» — подумал доктор.

Если «Тор» стартует, будет поздно что-либо предпринимать, поздно передавать предупреждение. Наци, очевидно, уже знали, что секрет космических перелетов раскрыт; в журнале несколько раз упоминался «Галилей», причем последняя запись о нем гласила, что его местоположение на Луне уже определено. Они могли ударить в самое ближайшее время.

Перед мысленным взором Каргрейвза появились длинные ряды атомных боеголовок, лежавших на стеллажах в соседней пещере. Он представил себе, как они обрушиваются на беззащитные земные города…

Собирать мощный передатчик было некогда. Настало время чрезвычайных действий.

Он боялся только, что опоздал.

— Суп готов! — приветствовал Каргрейвза Морри, когда тот поспешно вошел в корабль. Стягивая с себя скафандр, доктор ответил:

— На суп нет времени. Дай мне пару сандвичей.

Морри выполнил его просьбу. Росс спросил:

— Из-за чего такая спешка?

— Мне нужно немедленно переговорить с пленником, — доктор двинулся было прочь, но потом остановился. — Нет, подождите. Идите сюда, парни, — он выстроил их в ряд, словно футбольную команду. — Я хочу кое-что попробовать, — они пошептались, и доктор скомандовал: — А теперь сыграем. Я оставлю дверь открытой.

Он прошел в трюм и ткнул фон Гартвика носком ботинка.

— Подъем! — Каргрейвз откусил сандвич.

— Я не сплю, — пленник с трудом повернул голову, потому что его уложили лицом вниз, стянув веревкой запястья за спиной.

— А, еда! — обрадованно сказал он. — А я уже начал спрашивать себя, вспомните ли вы о правилах обращения с пленными.

— Это не для вас, — сообщил ему доктор. — Оба сандвича я взял себе. Вам они не понадобятся.

Фон Гартвик заинтересованно и без всякого испуга посмотрел ему в лицо.

— Вы так полагаете?

— Еще бы, — ответил Каргрейвз, вытирая рот. — Я собирался доставить вас для суда на Землю, но теперь вижу, что нам некогда с вами возиться. Я буду судить вас лично и немедленно.

Связанный Гартвик пожал плечами.

— Вы можете делать все, что вам заблагорассудится. Не сомневаюсь, что вы собираетесь убить меня, но только, пожалуйста, не разыгрывайте из себя судью. Вы ведь намерены меня линчевать, верно? Будьте честны хотя бы перед собой. Во-первых, я вел себя совершенно корректно. Да, мне пришлось убить одного из своих людей, но это была мера, необходимая во время военных действий…

— Это было убийство, — прервал его доктор.

— …во имя безопасности Рейха, — не торопясь продолжал немец, — и вас оно никаким образом не касается. Я нахожусь на своем собственном корабле, который не подпадает под юрисдикцию и законы вашей прогнившей демократии. Что же касается бомбардировки вашего корабля, то, как я уже объяснил…

— Молчать! — рявкнул Каргрейвз. — Я предоставлю вам возможность высказаться позже. Итак, заседание суда открыто. Специально для вас повторяю: планета находится под юрисдикцией ООН. Мы официально вступили во владение и основали здесь постоянную базу. На основании чего…

— Поздновато, мой дорогой Колумб. Новый Рейх захватил эту планету три месяца назад.

— Я же сказал: молчать! Вы находитесь в суде. Еще один звук — и мы сделаем так, что вы не сможете произнести ни слова. Я капитан судна, зарегистрированного по всем законам ООН, и моей обязанностью является надзор за соблюдением этих законов. Ваши притязания необоснованны. Никакого Нового Рейха не существует, так что он не может ничего захватывать. Таким образом, вы и ваши сообщники не представляете никакой нации; вы — обычные гангстеры. Мы не обязаны принимать во внимание ваши выдумки. Морри! Принеси еще сандвичей!

— Иду, капитан!

— Как капитан «Галилея», — продолжал Каргрейвз, — я представляю правительство своего государства. Поскольку я не имею возможности доставить вас для суда на Землю, то вершу суд лично. Вам предъявляются два обвинения: убийство при отягчающих обстоятельствах и пиратство.

— Пиратство? Мой дорогой друг…

— Да, пиратство. Вы напали на судно, зарегистрированное в ООН. По вашим собственным словам, вы участвовали в этом — неважно, отдавая приказы или нет. Все члены пиратской банды виновны в равной мере. Таково одно из обвинений. Другое — убийство. Спасибо за сандвичи, Морри… Откуда у тебя свежий хлеб?

— Консервированный.

— Восхищаюсь нацистской предусмотрительностью… Я долго колебался, в чем вас обвинить — в убийстве умышленном или неумышленном. Но вам пришлось вырвать у меня оружие прежде, чем вы смогли застрелить вашего солдата. А значит, вы совершили предумышленный поступок. Итак, вы обвиняетесь в пиратстве и умышленном убийстве. Признаете свою вину?

Поколебавшись, фон Гартвик ответил:

— Я не признаю себя подпадающим под юрисдикцию вашего так называемого суда и не собираюсь оправдываться. Даже если я соглашусь, чего вовсе не собираюсь делать, что нахожусь на территории ООН, то все равно вы не обладаете судебными полномочиями.

— Капитан корабля в чрезвычайных обстоятельствах имеет весьма широкие полномочия. При случае можете убедиться в этом сами. Почитайте корабельный устав.

Фон Гартвик вскинул брови.

— Из вашего якобы шутливого замечания следует, что вы готовы осудить меня еще до начала разбирательства.

Каргрейвз продолжал жевать.

— В некотором смысле, да, — признался он. — Я с удовольствием передал бы вас присяжным, но обойдемся и без них. Видите ли, нам не требуется доказывать что-либо, поскольку факты налицо. Мы все присутствовали при совершении преступлений. Единственный вопрос состоит в следующем: что вам полагается по закону? Только по этому вопросу вы имеете право высказаться — если, конечно, хотите.

— Чего ради? Вы, ублюдочная мешанина наций, гордитесь своими равноправием и законностью, но их у вас нет и в помине. Вы стоите передо мной, и руки ваши обагрены кровью моих товарищей, которых вы хладнокровно убили, не дав им ни малейшего шанса на спасение, и вы смеете обвинять меня в убийстве и пиратстве!