Генри Каттнер - Источник миров

Занавес с глухим шумом опустился, и створки ворот захлопнулись за спиной Клиффорда, отрезав его от внешнего мира. Сойер очутился во дворце правительницы Хоманда.

Альпер сидел на скамье, выступающей из стеклянной стены, и неприветливо смотрел на Сойера. Тот расположился на полу в противоположном углу камеры.

— Ты дурак, — наконец заговорил старик.

Клиффорд не обратил на его слова никакого внимания.

— Ты помог ей бежать, — продолжал Альпер. — Очень глупо с твоей стороны. Теперь мы оба поплатимся за это.

Сойер медленно обвёл взглядом голые, идеально гладкие стены. Никаких отверстий. Когда их втолкнули сюда, дверь закрылась, не оставив не малейшего следа, она словно срослась со стеной. Освещалась камера неизвестным на Земле способом, никакого источника света Клиффорду обнаружить не удалось.

— Мне тоже здесь не очень нравится, — угрюмо произнёс Сойер. — Однако ничего не поделаешь, теперь мы в одной упряжке.

— Упряжка! — Альпер почти кричал. — Мы не на ипподроме, идиот! Это не Земля!

— Если ты знаешь больше моего, то вместо того, чтобы орать, рассказал бы, что тебе известно. Иете говорила что-нибудь об этом мире?

— Нет. В шахте она появлялась в виде тени. Ты сам видел. А однажды она прикоснулась ко мне, и я почувствовал необыкновенный прилив сил, — он с любовью погладил золотую полоску. — Тогда-то я и решил отдать ей всё, что она попросит.

— Уран, например?

— Да. Она не хотела, чтобы руду вывозили. Поэтому я и попытался закрыть шахту, но об этом мире я абсолютно ничего не знал.

— Мне кажется, что нам следует договориться, — сказал Сойер. — С Торонто я связаться не могу, сколько мы тут проторчим — неизвестно, так что нам лучше поладить.

Старик кивнул.

— Хорошо, — инспектор улыбнулся. — Тогда в первую очередь ты должен освободить меня от передатчика.

— Нет.

— Почему? Меня не нужно больше контролировать.

— А вдруг ты захочешь кого-нибудь убить, — Альпер прищурился. — Я прекрасно знаю, парень, о чём ты думаешь.

— Ты кретин! — Сойер начал злиться.

Старик немного помолчал.

— Хорошо, — задумчиво произнёс он. — Пожалуй, нам не стоит ссориться. Но передатчик останется на месте, мне так спокойнее. А теперь к делу! Нам надо как-то выпутаться из сложившейся ситуации. Что ты предлагаешь?

— Ждать.

Прошло минут десять. Пленники сидели молча, изредка обмениваясь короткими недоверчивыми взглядами.

Неожиданно сверху донёсся звук. Подняв голову, Клиффорд обнаружил на потолке светящийся квадрат со стороной примерно в три дюйма. Он с удивлением наблюдал за тем, как пятно сначала расширилось, а затем стало прозрачным, обнажив структуру стекла. Внезапно яркая вспышка превратила сверкавший участок стены в зеленоватый пар, обдав лицо Сойера жаром. Но температура быстро понизилась до нормальной, пар рассеялся по комнате, и изумлённые пленники увидели квадратное отверстие.

«Видимо, — подумал инспектор, — молекулы этого стекла способны переходить в газообразное состояние, минуя жидкое, как наш сухой лёд».

В отверстии показалась голова изнера, увенчанная хрустальной короной. Лоб его был покрыт мелкими каплями пота. Большие, прищуренные глаза с интересом рассматривали землян. Так люди иногда наблюдают за муравьями. Как будто что-то решив для себя, изнер вытянул тонкую руку и положил на колени Альперу свёрток в квадратный фут величиной, чёрный и слабо мерцающий.

Прежде чем пленники успели пошевелиться, голова пришельца исчезла, и жуткий холод затопил камеру. Зелёный газ устремился к отверстию, и стена вновь стала монолитной, а воздух чистым и прозрачным.

Альпер осторожно коснулся свёртка, и тот начал разворачиваться, пока не превратился в кусок чёрной ткани, поглощающей все световые лучи. На ней не было никаких завязок или ремней, в сложенном состоянии её, по-видимому, удерживало собственное силовое поле.

Приглядевшись внимательнее, Сойер понял, что на коленях у старика лежит огромный плащ, настолько большой, что непонятно было, как его ухитрились свернуть в такой крошечный пакет.

Из складок плаща выпал клочок бумаги. Альпер подхватил его и поднёс к глазам, держа за уголки. Пробежав глазами текст, он разразился торжествующим смехом, искоса взглянул на Сойера и быстро сунул руку в карман.

Пульсирующий комок боли разорвался в мозгу Клиффорда, бешеный ток крови разрывал вены, всё поплыло перед глазами.

Но на этот раз он успел приготовиться. Он внимательно следил за лицом Альпера, пока тот читал записку, и успел угадать дальнейшее за секунду до того, как пальцы старика оказались в кармане и нащупали кнопку.

В тот момент, когда мозг инспектора, пронзённый дикой болью, отключился, тренированные мышцы спортсмена продолжали выполнять полученный ранее приказ.

Внимание Альпера отвлекла чёрная ткань, лежащая на его коленях, и едва тяжёлое тело инспектора ударило его в грудь, старик от неожиданности выпустил кнопку, возвращая тем самым своего противника в нормальное состояние.

Короткая серия ударов в челюсть, в живот и коленом в лицо бросила обмякшее тело Альпера на пол.

Сойер нагнулся, собираясь нанести последний, завершающий удар в основание черепа, но профессиональная осторожность взяла верх. Инспектор не был уверен в том, что он сможет обезвредить передатчик. Чтобы обезопасить себя хотя бы на время, Клиффорд ещё пару раз стукнул Альпера лбом об пол, убедился, что тот без сознания, и, перевернув грузное тело на спину, сунул руку в заветный карман.

Прибор, на котором была единственная маленькая кнопка, оказался не крупнее наручных часов. Поднеся коробку к уху, Сойер произнёс несколько слов — из прибора донёсся его собственный голос. Значит, Альпер не лгал и действительно мог следить за ним, как бы далеко ни находился. Клиффорд шагнул в сторону — и в его голове вновь загудело, ещё шаг — и гудение переросло в раскаты грома. Поспешно вернувшись, Сойер сунул прибор в карман. Желание убить Альпера пропало.

Положение казалось безнадёжным. Сойер со злостью смотрел на распростёртое перед ним тело, пытаясь что-нибудь придумать. Старик как-то сказал, что в передатчике есть хорошо замаскированный выключатель. Он принялся внимательно разглядывать коробку. Может быть, секрет выключателя состоит в его простоте? А может, его и вовсе не было — Альпер мог и соврать. Но попробовать стоило.

Через четверть часа он понял всю тщетность своей попытки, спрятал прибор и поднял с пола записку. Хотя письмо было написано на безукоризненном английском языке, казалось, что автор его впервые пользовался подобными буквами. Письмо гласило: