Ингмар Бергман - Стыд и позор

Ему становится жарко, в лихорадке он скидывает одеяло, встает. Смотрит на часы: половина пятого.

Подперев голову руками, Ян садится на ступеньку лестницы. Надавливает пальцем на щеку: проклятый зуб — сил нет как больно!

Посветлело, снегопад сменился дождем. Эва еще с порога замечает Яна. Он поспешно оборачиватеся, испуганно глядит на нее. Остановив Якоби, она просит его задержаться в передней.

Ян. Как же теперь быть? Я с самого начала все знал. Но вы, черт бы вас побрал, совсем обнаглели… буквально под носом… Ну, раз уж так вышло, пускай Эва перебирается к тебе. Так, что ли?

Эва. Помолчи, а?

Ян. Вы любите друг друга?

Эва. Помолчи, пожалуйста. Ян, милый, помолчи.

Ян. Я сам виноват. С утра об этом думаю. Поделом мне, что Эва уходит.

Он стоит в дверях, заложив руки за спину, прислонясь к косяку. Эва снимает пальто. Полная тишина. Якоби у входной двери смотрит в лестничное окошко.

Якоби. Любопытно, куда девалась моя машина.

Якоби выходит на крыльцо, закуривает сигарету. Ян качает головой. Эва наливает в кастрюльку воды, ставит ее на огонь. Якоби прощается, чуть сконфуженно кивает. Ян на него не глядит. Эва тихо говорит «до свидания». Якоби, ссутулясь из-за дождя, идет через посыпанный гравием двор. Ян сидит в кухне на стуле, такса жмется к его ногам.

Ян. Что это за деньги?

Эва. Он хочет, чтобы мы припрятали их для него.

Она достает чашки, масло, хлеб, варенье.

Ян. Надо было и ему хлебнуть горячего на дорожку.

Эва идет за кастрюлькой и вдруг застывает как вкопанная. Ян тоже переводит взгляд на окно. За оградой у дороги стоит Якоби, разговаривает с какими-то людьми (их человек восемь, один или двое средних лет, остальные — юнцы не старше семнадцати; некоторые в дождевиках, как рыбаки, другие в кожаных куртках, третьи в овчинных полушубках, у всех оружие). Якоби все время обращается к одному из них, спокойно попыхивая сигаретой. Его собеседник глядит на дом. Это Филип. Затем весь отряд вваливается во двор. Филип и Якоби проходят в переднюю, а затем в комнату, остальные располагаются снаружи.

Коротко поздоровавшись с Эвой и Яном, Филип закрывает дверь. Несколько минут ожидания. Ян пытается выйти на крыльцо, но его тотчас же вталкивают обратно.

Снова ожидание. Идет дождь. В печке гудит огонь. Где-то тикают часы. Филип открывает дверь, зовет Эву и Яна в комнату. Якоби, не сняв дождевика, сидит на софе и курит. Лицо у него худое, изможденное, плечи сгорблены и вообще он выглядит ничтожным и жалким. Откашливается. Начинает говорить, бесцветным сиплым голосом.

Якоби. Мы тут кой о чем потолковали. Филип говорит, что я могу купить себе свободу, поскольку организации нужны наличные деньги. Идеализм, верно, не так уж и силен, если даже противник требует платы. А потому, дорогая Эва, будь добра, верни деньги, которые я дал тебе сегодня вечером. Неловко забирать их назад, но другого выхода нет. Пожалуйста, передай их Филипу.

Эва. Они у Яна.

Ян. Знать не знаю ни о каких деньгах.

Филип со вздохом моргает воспаленными глазами, он явно очень устал. Якоби охватывает дрожь. Он с большим трудом закуривает новую сигарету. Ян смотрит в пол. Эва садится.

Якоби. Значит, ты денег не брал.

Ян. Не понимаю, о чем вы.

Филип (зевает). Скажи своему мужу, пусть выкладывает денежки, если они у него.

Ян. Не понимаю, о каких это деньгах вы толкуете.

Якоби. Он их спрятал.

Эва. Если ты их спрятал, то придется вернуть. Они же не твои.

Ян. У нас две сотни крон в жестянке на кухне.

Филип (недовольно). Что ж, поищем.

Зевая, выходит на крыльцо поговорить со своими людьми. Они выгоняют Яна, Эву и Якоби на улицу и начинают поиски: ломают и корежат домашнюю утварь, бьют стекла, вышвыривают в окна мебель, вспарывают диваны и стулья, срывают обои, кромсают картины. Все делается быстро и методично. Вот из окна как бы танцуя вылетают инструменты Яна и Эвы. Дивные творения маэстро Пампини, рожденные в 1814 году, разбиваются о дворовый гравий. Скрипка Яна осталась в футляре, но треснула по продольной оси. Он поднимает ее и отбрасывает в сторону, скрипка со стоном падает на каменную плиту у крыльца. Проходит пятнадцать минут, затем полчаса.

Кто-то из парней, наткнувшись на запас консервов, выносит их в большом ящике на крыльцо, другой тащит Яновы сапоги, третий обшаривает кроличьи клетки, Якоби в своем черном дождевике нахохлился на садовом стуле, он зябнет, греет дыханием руки, лицо осунулось, как у умирающего. Ян и Эва стоят поодаль друг от друга. На крыльце появляется Филип с двумя сотнями крон, бросает жестянку наземь, деньгр прячет в карман, говорит что-то одному из своих людей, тот передает приказ по цепочке. Все выходят из дома, один (шестнадцатилетний парень из соседней усадьбы, уцелевший в резне) садится в Янову машину, включает мотор, задним ходом подгоняет «форд» к самому дому, вылезает, несколько раз стреляет по бензобаку — взрыв, и секунду спустя старый дом уже пылает как свечка. Филип, обернувшись к Якоби, что-то говорит.

Якоби. Я знаю.

Филип. Знаешь, в чем тебя обвиняют?

Якоби. Да.

Филип. И что мы с тобой сделаем, тоже знаешь?

Якоби. Думаю, что да.

Якоби лязгает зубами, глаза у него блуждают. Он и Филип стоят лицом к лицу. Занимается серый рассвет, резкий ветер несет с собой промозглую стужу. Филип знаком подзывает Яна.

Филип. Поди сюда. Трудная задача — сделать выбор. Ну да я тебе помогу, есть у меня верное средство.

Он протягивает Яну свой пистолет и жестом показывает на Якоби, но вместе с тем целится Яну в лицо. Жребий брошен. Эва отпрянула, скорчившись в три погибели. Пламя гудит, пышет жаром. Якоби с Яном что-то друг другу говорят. Люди Филипа выжидают. Ян роняет пистолет наземь, мотает головой, но тотчас в испуге поднимает оружие.

Филип торопит его: мол, недосуг им целый день тут торчать. Ян стреляет. Якоби делает шаг назад, прижимает ладонь к животу. Сгибается пополам. Ян стреляет вторично, и Якоби падает. Стонет, кричит. Ян подходит к нему вплотную, стреляет в голову. Якоби катается по земле, бьет ногами по гравию, пробует подняться. Один из людей Филипа выпускает ему в затылок несколько пуль. Он затихает.

Филип забирает оружие, отдает команды. Отряд шагает вниз по дороге, унося последние пожитки Яна и Эвы. Дом полыхает вовсю, крыша обрушивается, огромный язык пламени взмывает к небу. У крыльца лежит со сломанным хребтом собака.

Отряд сворачивает с дороги и исчезает в дюнах. Эва идет в теплицу, устраивается в углу. Ян медленно плетется за нею. Отблески огня играют на стеклах, окрашивая все мягкой желтизной. Мало-помалу становится жарко. Оба долго молчат.