Виталий Башун - Будь здоров

Поскольку господин Кламириан еще не ушел мы, поговорив с ним, решили дождаться в этом городке Ирритано, которого бабушки никак не хотели отпускать из столицы, пока не покажут самое интересное в ней.

Утро было столь насыщено событиями, что я уже думал, скоро наступит вечер. Свента категорично заявила, что одного меня отпустит теперь только в сортир и то ненадолго — якобы, с моим умением находить в горах и предгорьях приключения, я смогу и там провалиться в какой-нибудь халифат или Гонмар, а потом объявиться в обществе тамошней маркизы. Мне ничего не оставалось делать, как взять ее с собой в больницу. Предварительно мы переоделись: жена в более простой наряд, а для меня нашлась мантия с эмблемой лекаря, заботливо прихваченная предусмотрительной супругой из столицы. Я влез в нее с неописуемым чувством — будто, только сейчас, наконец-то, почувствовал себя дома, в родных краях.

Скорость распространения слухов в маленьких городках — тема отдельного исследования и нетривиальная задачка для пытливых умов. Короче говоря, переоделись мы сравнительно быстро и тут же вышли на улицу. Однако местное население уже точно знало о приезде моей жены, которая то ли принцесса, то ли герцогиня — толком понять невозможно, но красивая и ведет себя как настоящая столичная леди. Нет. Нас не атаковала толпа умирающих от любопытства жителей. Все было достаточно строго и деликатно. К нам никто не лез, встречные-поперечные вежливо раскланивались и шли дальше своей дорогой. Тем не менее, я всей кожей чувствовал из-за каждого заборчика, кустика, прикрытого занавеской окошка… обстрел сотен оценивающих взглядов. Что там граждане надумали мне неизвестно, но, скорее всего, наша пара вызывала всеобщее недоумение — как такая красавица принцесса умудрилась выйти замуж за столь непримечательную личность, как я. Впрочем, это мои догадки. Лично я был преисполнен гордости — да смотрите, сколь вам будет угодно! Стройте предположения — мне это как-то ровно и глубоко фиолетово. Завидуйте. Но если бы вы знали, как мало значит для меня внешность жены. У меня, разумеется, есть чувство прекрасного и я способен искренне восхищаться красотой обертки конфеты, но главное для меня — все-таки внутри. Так что дано вам, господа зрители, видеть только малую часть истинной Свенты. Как говорят в халифатах: «Чтобы видеть красоту Лейли, нужны глаза Меджнуна».

Все эти мысли и чувства находились далеко на заднем плане. Все мое внимание было приковано мощными цепями жадного интереса к щебетанию моей любимой. Она рассказывала… о дочке. Я, конечно же, при каждой связи видел ребенка, но чаще всего спящим, поэтому все эти милые подробности: как Таллианочка крепко ухватила за палец и не отпускала; как она с упоением сосет грудь и какое это счастье самой кормить; какие у нее смышленые глазки и пухлые щечки… Я слушал жену и не мог наслушаться. Ласковое мурлыкание домашней кошечки иногда сменялось у нее грозным рыком тигрицы, защищающей своих детенышей, когда в рассказе встречались эпизоды с теми или иными… не совсем правильными с точки зрения Свенты, действиями кормилиц и нянек.

— Представляешь? и эта дура подсовывает моей девочке бутылочку с горячей! водой? Она же весь ротик ей ошпарить могла!

— Ну, наверное, не такой уж горячей…

— Горячей!! Она еще пыталась вякнуть, что вода была нормальной температуры!

— Теперь эта девушка, небось, лечится от заикания?

— Ну-у-у-у-у… почти.

Так за разговором мы переступили порог больницы. К нам навстречу подбежала с испуганными глазами младшая помощница и попросила поспешить в кабинет госпожи Торсилезы. Та, дескать, в шоке, а персонал в растерянности. Со всей возможной скоростью я поспешил на помощь, теряясь в догадках, что же могло произойти такого. Свента инстинктивно ухватилась за рукоять кинжала, который снова нацепила на себя после завтрака, и бросилась следом за мной.

Торсилеза сидела за своим столом и огромными глазами, не шевелясь, созерцала входную дверь. Моего появления она будто и не заметила. Я подошел к столу и помахал рукой перед ее лицом.

— Что случилось? — крикнул ей в ухо.

Она отмерла; затрясла головой; взгляд стал осмысленный.

— Господин Филлиниан, здесь только что был господин Боантир… — он умолял срочно подготовить ему документы на пожертвование в пользу нашей больницы пятисот корон!.. Этого не может быть! Понимаете?! Боантир умрет, но не расстанется с такими деньгами…, да еще добровольно! Я не понимаю, что происходит? Может город наш всем миром решил сойти с ума?

— Ну, что вы, госпожа Торсилеза. Никто с ума не сходил. Просто этот господин в приступе искреннего раскаяния, терзаясь муками совести, из-за своего неправильного поведения, имеющего место быть совсем недавно в вашем кабинете, захотел таким образом загладить свою вину…

— Я знаю Боантира много лет…, его весь город знает…, он и умирающему сыну бесплатно стакан воды не подаст!

— Просто я его немного сразил своими аргументами, а он признал мои доводы основательными для принятия именно такого решения. Кстати, куда он убежал? Не знаете?

— Сказал, что в банк: немедленно перечислить сумму и уехать куда-нибудь…, так он бормотал, когда убегал от меня с документами.

— Ну, пусть себе едет… желательно туда, где нет людей… Госпожа Торсилеза, позвольте представить вам мою жену Свентаниану деи Брасеро… Свента, это — исполняющая обязанности заведующей больницей госпожа Торсилеза.

Женщина к тому моменту успела встать из-за стола — обе тепло улыбнулись друг другу и обменялись реверансами.

— Позвольте оставить вас, поскольку я еще должен совершить утренний обход.

Этот обход меня порадовал — было всего пять больных, активно идущих на поправку — в том числе и сын Боантира. Мало того, судя по переглядываниям с моей помощницей, его состояние здоровья позволяло ему не только тихо есть кашку и медленно прогуливаться, держась за стеночки…, а лучше за талию хорошенькой помощницы, но и вовсю флиртовать. Раз так — готовим к выписке. Это решение явно не понравилось помощнице. Она вздохнула, но покорно отметила в карте мое распоряжение.

Закончив осмотр, перед амбулаторным приемом заглянул к Торсилезе. Женщины о чем-то увлеченно разговаривали, и им было не до меня. Видимо Свента рассказывала о дочке, перемежая повествование крайне важными для обеих пояснениями: что сейчас носят в столице. Для прекраснейшей половины человечества вопрос «что надеть» — важнее, чем для мужчин — «с кем война». Чтобы не мешать высоконаучной беседы двух профессионалок, я отправился с крайне серьезным делом на кухню. Там мне особенно нравилось инспектировать пирожки с яблоками — настоящее произведение искусства местного повара. Тот своих секретов от меня не скрывал, поэтому я быстренько записал рецептик и для закрепления знания несколько раз в свободное время испек под его чутким руководством пару лотков.