Уильям Тенн - Лампа для Медузы

Медленно растирая мягкие комочки между пальцами и тканью мешочка, Перси думал, с чего начать. Внезапно он улыбнулся.

— Вероятно, тебя интересует, было ли то, что случилось вчера с твоим котлом, случайностью или кто-то из недовольных должен нести ответственность за уничтожение святыни Серифа. Лишь я один знаю ответ, и с этим связана моя просьба.

— Он клюнул! — радостно прошептала Энн. — Отлично, Перси, отлично!

Над рядами зрителей пронесся возбужденный ропот.

— Итак, — продолжал молодой человек, растирая и сжимая содержимое мешочка, словно боксер, разминающий кулаки, — давай посмотрим, что произошло с точки зрения основной функции котла — варки. Что мы знаем о влиянии предшествующих ингредиентов на структуру котла? Знаем ли мы что-либо вообще?

Царь, казалось, был в гневе и в замешательстве одновременно, словно чувствовал, что Перси хочет сообщить о чем-то важном, но не знал в точности, о чем именно. Даже у окружавших его охранников был ошеломленный вид людей, стоящих на пороге невиданного открытия. Перси не был уверен, вдохнул ли он уже жизнь в содержимое мешочка; подождав немного, он решил, что еще нет, и продолжал, не останавливаясь:

— Так вот, прежде всего — бутерброды. Самые разные. Очень много бутербродов с сыром. Жареные с сыром, сыр с помидорами, сыр с ветчиной, сыр с окороком. Все их можно жарить вместе или отдельно.

Он замолчал, почувствовав, как маленькие комочки начали пульсировать под его пальцами.

— Если ты хочешь сказать, — медленно и задумчиво сказал царь, — что мои люди незаконно использовали государственный котел, чтобы жарить сыр с помидорами…

— Я ничего не хочу сказать, — отрезал Перси. — Давайте начнем казнь.

— Нет, сынок, — дружелюбно сказал Полидект, — возможно, ты прав. Это, конечно, непросто понять, но что-то в этом есть. Пожалуйста, продолжай.

— Да, продолжай, — крикнул один из зрителей. — Я могу тебя понять.

— Здесь нечего понимать! — срывающимся голосом сказал Перси. Зернышки подпрыгивали в мешочке, словно крохотные лягушки, испуганно выскакивающие из пруда. — Мне нечего вам сказать. Я все придумал. Я просто хотел протянуть время. Теперь вы будете продолжать?

— Не будем! — зловеще произнес царь. — Ты пытаешься кого-то защитить. Кого-то очень важного.

Маленькие комочки уже собрались у горловины мешочка, стремясь вырваться на свободу. Перси посмотрел на встревоженное лицо Энн и увидел, что она поняла, в какое затруднительное положение он попал, но ничем не может ему помочь.

— Послушай, Полидект, — хрипло сказал он. — Почему бы тебе не уступить свой трон более достойному преемнику? Тонтибби была бы во много раз лучшей правительницей, чем ты. Она не только умнее тебя, и не только знает больше о цивилизованной жизни, но она и…

— Открыть ворота, — зарычал красный от злости Царь Полидект, — и бросить его чудовищу!

Створки ворот со скрипом раскрылись. Энн и Перси втолкнули в огромное углубление в каменном полу. Энн удалось удержать равновесие, но Перси, державший руку под одеждой, где на груди лежал мешочек, споткнулся и упал, стукнувшись рукой и коленом; он выпустил меч, и тот со звоном ударился о камни.

Он услышал отчаянный вопль Энн и взглянул вверх. Из других ворот к ним мчалось существо, которое могло сойти лишь с мольберта сумасшедшего художника.

Оно было высотой ему по пояс, но свыше двенадцати футов в ширину, чудовищная смесь собачьих, волчьих, змеиных, человеческих и прочих черт — нечто такое, что, как показалось Перси, никогда не могло бы возникнуть на этой планете. Существо опиралось на тела змей, ящериц, собак и волков, каждое из которых казалось живущим самостоятельно, и вместе с тем было связано с главным телом толстыми придатками, напоминавшими хоботы, которые заменяли им задние части. У чудовища было шесть голов, и все они, включая человеческую, кричали что-то друг другу, широко раскрыв пасти.

Оно двигалось невероятно быстро. Перси вскочил на ноги и, выхватив горсть шевелящихся комочков, рванулся к перепуганной девушке.

Он оттолкнул ее назад и швырнул зерна в чудовище. Нависшая над ними крокодилья пасть внезапно отдернулась, когда один из комочков попал в нее. Перси разбросал их широким полукругом и, толкая вперед Энн и спотыкаясь из-за того, что то и дело бросал взгляды назад, зигзагами побежал к противоположной стене.

Они стояли, ошеломленные стихией, которую выпустили на свободу.

Эти комочки действительно были зернами. Но зернами такого растения, которое мог посеять лишь дьявольский садовник!

Где бы зернышко ни коснулось твердой поверхности, оно начинало обильно прорастать. Прошло лишь несколько секунд, и появились исполинские грязно-белые цветы, покрытые неправильной формы пурпурными пятнами. Их корни продирались сквозь поверхность, словно потоки воды, неутомимо ищущие путь к выходу. Корни должны были быть невероятно голодными, чтобы поддерживать столь фантастический рост остальной части растения, и они действительно были невероятно голодными. Все, чего бы они ни касались, тут же погибало — плоть становилась бескровной, нормальная растительность внезапно желтела, теряя хлорофилл, даже камни рассыпались в пыль под давлением проникавших в них корней.

Зернышки прорастали, сохраняя силу и направление, в котором Перси их бросил. Каждый цветок тут же начинал плодоносить, производя на свет все новые и новые семена.

Чудовище, которое бросилось было бежать, оказалось тут же поглощено и осело на землю бледной бесформенной тушей. Стены стадиона на той стороне, куда Перси бросил семена, тоже обратились в руины. Публика, которая сначала остолбенела, ничего не понимая, повскакала с мест и кинулась прочь от всесокрушающей растительности.

Однако та едва достигла верхних рядов.

Казалось, всего лишь через несколько мгновений после столь бурного начала наступила смерть — словно в своей ненасытной жажде жизни растения не могли уже найти в этом месте ничего, что годилось бы в пищу, ничего, что могло бы и дальше поддерживать их существование. Ко времени, когда первые цветы начали заполнять стремительно опустевшие трибуны, их предшественники на земле почернели и опали.

Через несколько минут не осталось никаких следов оружия, которое Гермес дал Перси — если не считать бесформенных очертаний чудовища, лежащего возле остатков ворот, к которым оно безнадежно стремилось, и полностью разрушенной стены, через которую прокатилась волна растительности. Медленно рассеялся серый туман, и на этом все кончилось.

Внезапно послышался звук удара каблуков о землю. Перси и Энн обернулись. Появился Гермес с иронической улыбкой на красивом лице.