Владимир Михайлов - Может быть, найдется там десять?

Тут я не утерпел и перебил ее:

– Где же ты, приор, ухитрился укрыть их? В обители их не было, могу поручиться.

– В разных местах, – ответил приор. – Тела – в музее естественной истории, физические тела. А тонкие… – он кивнул в сторону все еще включенных компьютеров, – в их схемах. Искать их именно здесь никому не пришло в голову – даже покойному омниарху. Так мы сохранили свой шанс.

– Все равно, – сказал я, – вас и с тобой только девять. Сможет ли ваш мир выставить и десятого? Я боюсь, что мир не успеет, приор, его конец уже рядом, его можно коснуться рукой, а для перехода на верный путь должны пройти поколения. О каком же шансе ты говоришь?

– Капитан, – ответил приор, – ты снова ошибаешься. То, что рядом, – это гибель не мира, но всего лишь того образа жизни, который на нем существует. Да, этот образ жизни обречен, цивилизация протезов и поклонения деньгам изжила себя и погибнет. Но ведь мы говорим не об этом, а о людях; они должны остаться – хотя бы какая-то их часть. Впрочем, может быть, вот он объяснит все лучше моего?

Говоря это, он перевел взгляд с меня на кого-то, возникшего за моей спиной.

Мне пришлось повернуться, чтобы увидеть новый персонаж, появившийся тут неожиданно не только для меня, но, кажется, и для всех остальных, в том числе и для Никодима. Во всяком случае, глянув на иеромонаха, я впервые увидел на его лице выражение растерянности. Потому что он тоже смотрел в этот миг на Мастера и, наверное, отказывался верить своим глазам. А Мастер смотрел на него, и его лицо излучало спокойствие.

Мне не полагалось, конечно, требовать от Фермы объяснений. Старое земное воспитание не позволяло. Я смог лишь повернуть к Мастеру голову и взглядом показать, что я действительно хочу услышать и до конца понять и его позицию, и причину, по которой нам было поручено оказаться в этом мире, и – самое главное – его мысли о Том, к кому он находился куда ближе моего. Потому что именно этим определялось все остальное. А для меня, для нашей шестерки это стало бы оправданием всего, что мы делали для Фермы. Или осуждением.

Мастер ответил мне столь же серьезным взглядом, который я понял как признание моего права спрашивать. Он кивнул:

– Ты, капитан, да и все вы вправе знать мои мысли об этом. Я слышал все, что он тут говорил тебе, и буду отвечать по тем же пунктам. Он прав в том смысле, что мы с ним были равны по рангу в мире Сил, но мы – это всего лишь мы, и в наших словах не надо искать какого-то Божественного откровения: когда Он хочет что-то сказать, то сам находит – что, кому, где и когда. Зачем я напоминаю об этом? Если бы это было Откровение, никто не был бы вправе сомневаться в нем, его оставалось бы только признать. Но и я, и он (кивок в сторону тела Охранителя) далеки от совершенства, а значит, можем ошибаться. Один из нас определенно ошибался, а кто именно из нас, совершенно не имеет значения для Него, но имеет для каждого из вас. Сделать такое вступление я счел нужным, чтобы вы понимали, чего стоит каждое наше утверждение и чего не стоит, и могли бы сделать выводы, важные опять-таки не для Сил, но для вас самих, для вашего прошлого и будущего.

Но говорить я буду не в том порядке, как делал это мой противник, но, наоборот, от общего к частному, от Мироздания – к нашим маленьким, порой микроскопически малым делам. Так, мне кажется, будет логичнее – по той логике, какой чаще всего пользуются люди.

Да, Ульдемир, невидимая масса, Тьма и Холод, действительно по своему объему намного превышает то, в чем существуем все мы и что называем Теплом и Светом. Но это вовсе не значит, совершенно не значит, что они на самом деле находятся в состоянии вражды. Как нет вражды между детством и юностью, молодостью и зрелостью. Можно, конечно, сказать, что они и не могут враждовать, ибо существуют в разные времена; но время – это лишь условие нашего существования, установленное Им, сам же Он властен управлять всеми временами и применять их по своему усмотрению; и вот Холод – это и бывшее состояние, и современное, некогда он был Всем, но его развитие идет от полноты к совершенному исчезновению, Тепло же, наоборот, движется от нуля к бесконечности – так установил Он, и думать, что Он может в какой-то миг повернуть назад, как говорил называвший себя Охранителем, – значит свидетельствовать о полном непонимании Его. Вспомни, Ульдемир, что полностью понимать Его никто из нас не в состоянии, наша природа не позволяет этого, зато непонимание может быть полным, а выводы из этого непонимания – губительными.

Но зато все мы в состоянии оценить нынешнее положение в этом мире и понять – почему же и зачем вы были посланы сюда.

Дело в том, капитан, что преобразование Тьмы и Холода в Свет и Тепло может происходить только одним способом: путем преобразования первого во второе при помощи человеческого духа. Для этого созданы все мы. И каждый мир, населенный такими, как мы, должен постоянно вырабатывать и посылать в Мироздание какое-то количество Тепла, тем самым уменьшая объем и массу Холода. Вот для чего существуем мы, вот в чем смысл нашего бытия, всего в нем, начиная с воспроизводства людей. Ошибаются те, кто считает, что единственным смыслом нашего существования является само наше существование. Такая идея есть, по сути дела, признание бессмысленности нашего существования, как и всего Мироздания вообще, иными словами – отрицание существования того великого Духа, частицей которого наделен каждый из нас. И только в результате такой нашей деятельности в конечном итоге исчезнет весь Холод, все Мироздание станет Теплом и Светом – и начнется новый этап Бытия, о котором мы не можем даже догадываться, настолько это за пределами наших способностей и возможностей, но для которого тем не менее должны работать, должны жить.

Так это было, наверное, задумано. Однако каждый обширный и сложный процесс не может протекать без флуктуаций, благодаря которым становится возможным развитие. Господь наш – Господь Свободы, без которой само наше существование не имело бы смысла, потому что, не обладай мы свободой выбора, мы не могли бы обладать и духом, потому что дух – Его частица, а он не может не быть свободным, без нее он был бы кем-то другим.

Однако именно благодаря этому флуктуации могут происходить – и происходят – не только поступательные, но и ретроградные, и означать могут возврат к Холоду. Это – неизбежное свойство продолжающегося Творения. И потому возникают обстоятельства, подобные тем, в которых мы сейчас находимся. Возникают такие миры, как нынешний Альмезот. Мы называем их «мертвыми мирами», хотя внешне жизнь на них не только существует, но и протекает достаточно активно. И все же они мертвы, потому что вот уже некоторое время они не отдают Мирозданию даже самую малость Тепла. И, к сожалению, их становится все больше. Это очень плохо: хотя они и не могут остановить процесс Творения, но в состоянии замедлить его, а этого не должно происходить.