Стивен Бакстер - Корабли времени

И так, убаюкивая ее, с Уиной на коленях я просидел на берегу остаток темной ночи.

Утром я увидел, как он выходит их сожженного леса. Вид его был жуткий. Бледный как привидение, в саже и ссадинах, с окровавленными ногами, обернутыми травой.

И снова я захотел встать ему навстречу, но удержался, понимая, что помощь уже не требуется: Он выспится днем и к вечеру отправится к белому Сфинксу, чтобы освободить машину времени.

Поэтому я остался у реки с Уиной, которая куда больше нуждалась в моей помощи.

В первые дни мне было непросто, так как я не захватил с собой никаких инструментов.

Сначала пришлось жить с элоями. Я делил с ними трапезу из фруктов, приносимых морлоками, а также руины, которые они использовали для ночлега.

Но к наступлению следующей череды Темных ночей, по местному календарю, мое терпение было исчерпано. Больше я не мог мириться с тем, что морлоки ежемесячно приходят за своей кровавой данью. Поэтому я встал у входа в «спальный» зал, вооружившись камнем и железом, готовый к отпору. Однако разве удержишь их всех! И потом, я мог оборонять лишь один спальный холл из сотен разбросанных только по аллее Темзы. Так что погоды это не делало.

В мрачные часы страха и отчаяния, жалости к беззащитным элоям, я пришел к выводам, которые осуществил в последующей своей жизни. Стоило прийти рассвету, как эти эльфы, как ни в чем ни бывало, выпорхнули на лужайку, чтобы дальше веселиться и наслаждаться жизнью, как будто морлоков не существовало на свете.

С тех пор я решил – тем более после спасения Уины – во что бы то ни стало изменить этот порядок. Иной цели в своем существовании я не видел.

Я стал осваивать окрестности. Представляю, какой у меня был вид: старик, шагающий по холмам, с дико торчащей бородой, обожженной Солнцем плешью, одетый в детское тряпье элоев. Здесь не было ни транспорта, ни вьючного скота, само собой разумеется, лишь остатки солдатских башмаков 1944 года служили мне верой и правдой как средство передвижения в этом веке. Но я добирался до Хаунслоу и Стейнс на западе, до Барнета на севере, Эпсома и Лизерхеда к югу, а на востоке по вдоль русла Темзы до самого Вулвича.

И всюду меня встречала одна и та же картина: зеленый цветущий ландшафт с рассеянными по нему руинами, разрушенные замки и павильоны, в которых селились – а, точнее, ночевали элои – и вездесущие колодцы морлоков. Может, конечно, на территории Франции или Шотландии картина была иной – но я в это не верил. Похоже, все в этой стране, как и за ее пределами, находилось во власти морлоков.

Так я вынужден был отвергнуть свой первоначальный план, состоявший в том, чтобы изолировать хоть часть элоев от пагубного воздействия морлоков: – поскольку пришел к выводу, что это невозможно.

И тогда я стал искать другого смысла существования.

Я поселился в Зеленом Фарфоровом Дворце. Он был надежен как крепость – в сравнении с остальными руинами. К тому же здесь сохранилась масса артефактов и реликтов, которые могли послужить мне в будущем.

Так я и жил, обследуя коридоры и залы дворца. В одном из них я обосновался в зале минералов, который застал в первый визит, с хорошо сохранившимися, но бесполезными сокровищами земли, многим из которых я не мог подобрать названия. Зал с минералами был самым маленьким, и поэтому его легче было оборонять. Когда я вымел отсюда пыль и развел костер, здесь стало совсем уютно. Отладив две задвижки на дверях и заткнув щели в стенах, я стал пробираться в остальные примыкающие залы. Исследуя Галерею палеонтологии, полную костей бронтозавра, я обнаружил еще одну кучу костей поменьше, очевидно, разбросанных играющими элоями. При некотором размышлении и осмотре я мне удалось обнаружить среди них лошадь, собаку, быка и, вероятно, лису. Последние реликты моей исчезнувшей Англии.

В другой скудно освещенной галерее хранились останки машинерии прошлых веков. Здесь мне удалось опознать в груде механики даже динамо-машину, которой можно было отпугивать морлоков – но, не имея ни смазки, ни топлива, к тому же корпус был безнадежно испорчен ржавчиной, я вынужден был отказаться от этого проекта.

Во время блужданий по дворцу я наткнулся на макет города размером с целую комнату, которую он, собственно, и занимал. Смахнув пыль со стеклянной пирамиды, я понял, что передо мной макет Лондона, но до чего же неузнаваемо изменился он! – лишь по стеклянной полоске Темзы из стекла можно было опознать его. Особо выделялись громадные стеклянные дворцы числом семь или восемь. Между ними были раскинуты стеклянные перекрытия. Ничего похожего на слепой купол 1983. Прозрачная крыша не только пропускала солнечный свет, но даже использовала его энергию. По городу были расставлены полоски ламп электрического света. Лес ветряных мельниц, расставленных по крыше, очевидно питал электростанцию энергией ветра. Там же, на крыше, я обнаружил летательные аппараты, напоминавшие стрекоз, и гондолы, в которых сидели рядами крошечные модели людей.

И эти мужчины и женщины вовсе не походили на меня. Очевидно, модель была построена в то время, когда рука эволюции уже коснулась человека, необратимо изменив его. Кто знает – в лучшую ли сторону.

По дорогам макета были расставлены моноциклы: одноколесные экипажи, большие самодвижущиеся повозки с продуктами без водителя, и так далее. Причем в этом городе не оставалось места для парков или полей – всюду ровная серая безжизненная поверхность.

По моим расчетам (судя по громадности макета) в таком городе могли проживать до двадцати-тридцати миллионов человек. Впечатляющая картина в сравнении с четырьмя миллионами жителей современного мне Лондона. Многие стены и перекрытия макета были сняты, и под ними за ними можно было увидеть все те же крошечные фигурки населения на многочисленных этажах мегаполиса. Было заметно, что на верхних уровнях жили «ряженые». Одетые в цветастые тряпки и колпаки – видимо, по последней моде, ни в чем себе не отказывая, эти люди купались в роскоши. Видимо, здесь жил высший свет, напоминавший лондонский Уэст-Энд.

Иное дело внизу – там, на последнем уровне, с заходом на подземные обустроились, в основном, машины и обслуживающие их существа. Там пролегали трубы и кабели, сечением до двадцати футов они змеились по потолку. Здесь тоже располагались миниатюрные манекены, однако одеты они были в бледно-голубые робы. Местные обитатели едва ли видели луч света – потому что их столовые и спальни располагались тут же.

Один угол модели и пирамиды отвалился, да и сама модель разваливалась на глазах – но все же этот кукольный город произвел на меня впечатление и я часами просиживал возле него, разглядывая подробности той далекой, ушедшей жизни.