Сергей Лукьяненко - Калеки

Он снова выпил.

– Старая испытанная методика, – сказал Алекс. – Чем-то подобным пользовались повстанцы во времена Снежной Войны.

– Очень неприятная методика, – согласился Трейси. – Капитан, тут найдется, чем закусить?

Алекс кивнул:

– Тут все должно найтись.

Капитанская каюта была снабжена крошечной кухонькой. Скорее статусная, чем реально востребованная роскошь – многие пилоты ценили кулинарию, но времени готовить у них не было.

Алекс тоже не собирался кормить Трейси разносолами. Заглянул в морозильник, но тут же оставил мысль размораживать продукты. Открыл шкафчик, где хранились консервы и закатанные в пластик сублиматы.

– Кусок колбасы вполне сгодится, – сказал Трейси. Алекс с сомнением достал бурую, плохо пахнущую колбаску в изодранной пластиковой упаковке. Что за... Он нагнулся – и вонь шибанула в нос.

Источник запаха лежал на нижней полке. Ссохшийся крысиный трупик с раздутым брюшком.

– Твою мать, – выругался Алекс. – Крыса!

– Ясное дело, на такой-то бандуре... – согласился Трейси. – Все изгрызла?

– Да нет, сублимированной колбасы нажралась и сдохла, – брезгливо бросая колбасу, сказал Алекс. – Ну, все понятно теперь с порчей продуктов...

Крысы были вечным бичом космических кораблей. Даже с тараканами в конце концов научились бороться, а вот крыс никакая химия не брала. Миллионы крыс подохли, чтобы уцелела парочка, абсолютно иммунная к яду. На мелких кораблях еще возможно было уничтожить грызунов подчистую. На крупных, куда снаряжение и пища загружалась сотнями и тысячами тонн, крысы были всегда.

Теперь стало понятно, почему ремонтный робот гонялся за голографическим кроликом. Плохо отлаженная программа спутала реальных грызунов и сотворенный самим кораблем фантом.

– Дурная крыса, – сказал Трейси. – Вот когда я служил на «Гаргантюа», у нас ни одна хвостатая тварюга не жрала сублимат. Понимали, сволочи, что в животе разбухнет и разорвет все на фиг. Предпочитали прогрызать жесть и пластик. Тоже тысячами дохли, но в конце концов до продуктов добирались.

– Ну так у вас небось тысячное поколение крыс жило, – хмыкнул Алекс. «Гаргантюа», насколько он знал, был старым, исполинских размеров контейнеровозом, на котором Трейси начинал работать в космосе. – А тут корабль новенький, крысы еще дурные, к космосу не приученные.

Он захлопнул ящик, мысленно отметив, что надо приказать Розе провести хорошую уборку. В другом ящике нашелся шоколад– к сублимированным продуктам крысу привела несчастливая судьба.

– Спасибо. – Трейси взял плитку, налил себе и Алексу еще самогона. – Что вы хотели у меня узнать, капитан? Говорите, я уже оклемался.

– Удивительно быстро, – заметил Алекс.

– Ловушка была хороша. – Трейси усмехнулся. – Но я верю в Нео. Наш мир и без того – мираж, что уж бояться иллюзии внутри иллюзии?

– Тебе повезло, – согласился Алекс. – Давай говори честно. Есть шанс пробить защиту? Только без «попробую» и «попытаюсь».

– Я пас, капитан. – Трейси развел руками. – Может быть, пусть попробует Вероника? Она как-то очень легко сдалась...

Алекс покачал головой:

– Вероника почувствовала, что ей не стоит работать с Розой.

– Почему? – Трейси опустил голову, поглядел на Алекса поверх очков. – С чего бы вдруг?

– Роза догадалась, что сын Вероники погиб. Что Вероника... – Слова дались с трудом, но Алекс все-таки их произнес: – Психически больная. Разумеется, такой психолог для Розы неавторитетен.

– А Вероника почувствовала, что Роза догадалась?

– Видимо, догадалась. Подсознательно. И поспешила выйти из ситуации.

Трейси досадливо махнул рукой:

– Всему виной эти старомодные семейные отношения! Вот я – трижды сдавал генетический материал. Где-то у меня дети растут. А может, и погибли. Но разве я схожу из-за этого с ума? Эх... Вероника...

Алексу хотелось сказать, что крайности всегда сходятся и одна не бывает лучше другой. Но он смолчал.

– Будем воевать? – деловито спросил Трейси. – Этих самых дредноутов?

– Протестируй все боевые цепи, – ответил Алекс. – Только больше не пытайся ничего ломать.

Они шли через гиперканал.

Визуально – если это слово применимо к виртуальному управлению – гиперканал выглядел извилистым серым туннелем, через который летел корабль. При полете на маленьком корабле канал казался узким, при полете на большом – широким. Все это было иллюзией, привычным зрительным образом, не имеющим никакого отношения к настоящему полету.

Но Алексу всегда нравилась эта иллюзия.

К Обслуживанию-7 вела прямая трасса, готовиться, собственно говоря, не было необходимости. Адмирал, выслушав доклад Алекса, только вздохнул – и дал разрешение на «боевую акцию». Роза не потрудилась даже имитировать вздох. Летим? Хорошо. Воевать? Пожалуйста.

– Как ты оцениваешь наши шансы на победу? – спросил Алекс.

– Шансы достаточно велики. – В отличие от других кораблей Роза предпочитала не пользоваться процентными соотношениями. Что это было – стремление выглядеть человеком, а не машиной?

– Каковы шансы на чистую победу, без потери боеспособности корабля?

– Шансы малы, – спокойно ответила Роза. – Я превосхожу в мощности любой из дредноутов Брауни, но в данном случае мы атакуем при трехкратном численном перевесе противника.

– Итак? – продолжил Алекс.

– Если нам удастся победить и при этом я не получу критических повреждений, – с легкой ноткой задумчивости произнесла Роза... – Что ж, в данной ситуации я буду считать проверку успешно пройденной.

– И? – вступила в разговор Вероника.

– После этого я перейду в режим полного подчинения любому назначенному экипажу.

Вот после этого они и полетели.

Демьян немного поспал. Немного поработал на симуляторах. Еще раз проверил боевые системы – уже вылизанные до блеска кораблем, Трейси и Хасаном. Снова поспал.

А теперь, с виду совершенно спокойный, сидел за боевым пультом и ждал.

Вероника сходила на камбуз и поставила на пульт Демьяну маленький поднос со стаканчиком. Ласково сказала:

– Вот. Сто грамм перед мальчиком.

Демьян вздохнул и взял стаканчик:

– Вероника, сколько раз объяснять? Я – не мальчик! И не надо ставить передо мной сто грамм... тем более на пульт управления огнем! Это называется «сто грамм перед боем»! Старинный русский военный обычай!

– Демьян, я же изучала исторические записи, – мягко сказала Вероника. – Во всех фильмах о древних войнах русские ставят перед собой полстакана водки и произносят: «Сто грамм перед мальчиком». Как врач, как психолог я прекрасно понимаю происхождение этой мантры. Водка – хороший источник энергии. Обращение к себе в третьем лице и сюсюкающее наименование воина как ребенка позволяют снять боевой стресс.