Дин Андерссон - Воительница - Жажда мести

- Нет! - вскрикнула пленница и рванулась вперед.

Стражи сразу выставили мечи, уперев их острия в грудь женщины,

- Если ты откажешься сотрудничать с нами, - предупредила ее Тёкк, твоей дочери будет очень больно, невыносимо больно! Она сейчас находится в моем замке. Это достаточно далеко отсюда, но я могу дать тебе возможность услышать, как она будет кричать. Я могу даже убить ее, и ты сможешь все увидеть лично, как ее будут мучить и убивать. Ну что, приступим?

- Я сделаю все, что ты захочешь, - не задумываясь, ответила Песнь Крови, - если освободишь Гутрун.

- Ты выполнишь все, что тебе прикажет Ковна, - засмеялась служительница Хель, - или твоей дочери придется туго. Не надейся, никто не собирается ее освобождать.

- Как же я узнаю, что она жива?

- Никак, - улыбнулась Тёкк.

Песнь Крови испытующе глянула на ведьму.

- Вот и хорошо, - засмеялась та и повернулась к Ковне: - Она сделает все, что нужно. Жизнью своей дочери рисковать явно не будет.

- Телячьи нежности, - в тон колдунье засмеялся Ковна. - Для настоящего воина всякие чувства недопустимы. Нельзя быть такой мягкотелой, - обратился он к Песни Крови. - С другой стороны, ты и так у нас в плену, так что единственное, на что можешь рассчитывать, это на легкую и быструю смерть.

Затем Ковна распорядился развязать пленнице руки.

Когда кто-то из солдат распутал кожаные ремни, Песнь Крови потерла затекшие запястья. Некоторое время она пребывала в раздумье. В душе бушевали ненависть и гнев, однако воительница сумела сдержать себя. Вела себя спокойно, даже несколько угрюмо.

- Итак, для начала я могу приказать выколоть Гутрун правый глаз, предупредила Тёкк. Смиренный вид Песни Крови не мог обмануть ее. - Это будет неплохое развлечение.

- Будь ты проклята! - не выдержала воительница.

Теперь хохотали все, даже солдаты, присутствующие при этой сцене.

- Хватит болтовни! - рявкнул Ковна. - Приступай!

Песнь Крови бросила взгляд на меч Гутрун и начала снимать с себя одежду, стараясь не обращать внимания на ухмылки и шуточки солдат. Чем более она обнажалась, тем разнузданнее становилось веселье. Все эти долгие невыносимые минуты воительница мучительно искала выход, однако его не было. В ее нынешнем положении невозможно обратить поражение в победу.

Песнь Крови сняла последний лоскуток, прикрывавший тело, аккуратно положила его на землю. Солнечный свет омывал ее фигуру. Она сжала пальцы в кулаки, уперлась кулаками в бока, не сводя взгляда с меча Гутрун. Наконец воительница подняла голову, обвела взглядом всех присутствующих. Теперь уже никто не смеялся. Ее тело, иссеченное множеством шрамов, лучше любого рассказа свидетельствовало о многочисленных боях и стычках, где ей пришлось участвовать. Всем было известно, что до сих пор никто не сумел победить ее в открытом и честном поединке. Теперь все видели, чего стоили ей эти победы. Зрелище было впечатляющее, даже отребье, собранное Ковной после падения Нидхегга, с уважением и страхом смотрело на обнаженную женщину. Только генерал и колдунья веселились по-прежнему, отпускали шуточки.

- Теперь к дереву, - приказал Ковна.

Ударом сапога он отбросил в сторону сложенную на земле одежду.

- Сожгите этот хлам, - велел он. - Он ей больше не понадобится.

"Им не удастся победить нас, Гутрун! - мысленно поклялась воительница. - Придет наш час, и мы..."

Уловив ее мысли, Тёкк рассмеялась:

- Ты опять начинаешь дерзить. Надеешься на победу? Отлично. Пока мы здесь развлекаемся, я могу...

Песнь Крови выругалась и решительно направилась к дереву. Здесь она обернулась лицом к врагам, раскинула руки и позволила мучителям привязать себя к стволу. Кора старого ясеня, грубая, бугорчатая, изрытая бороздами, множеством мелких острых выступов, зазубрин впилась в ее тело.

Глава седьмая ДРУЗЬЯ

Во тьме раздался чей-то шепот:

- Гутрун...

Потом еще раз, с той же тоскливой мольбой:

- Гутрун...

Девушка, ходившая из угла в угол, остановилась, оглядела темницу. Небольшая, мрачная, едва освещенная каморка без окон. Помнится, в тот самый момент, как ее взяли в плен, кто-то из солдат обмолвился, что Тёкк велела брать их живыми. Выходит, теперь она в плену? Ее привезли в замок служительницы богини Смерти Хель? Но зачем? Пищу Гутрун просовывали через небольшое оконце в двери три раза. Если принять во внимание, что хижина, где они устроились на ночлег, располагалась в лесу, а замок Тёкк - в горах, между ними достаточно далеко, значит, она провела в заключении несколько дней.

В каморке стояла широкая кровать с поблескивающим красным покрывалом, рядом с ней кресло с резными позолоченными подлокотниками. Свет маленькой масляной лампы, подвешенной на стене над креслом, отражался на черной поверхности стола с изогнутыми, покрытыми резьбой ножками. Удивительно, но лампа сама собой наполнялась маслом. В каморке веяло холодом, а на Гутрун была надета только ночная рубашка, та, в которой ее захватили солдаты. Рубашка была порвана, кое-где проступали пятна засохшей крови, по-видимому, отметины оставили те два мерзавца, зарубленные ею в хижине. Следы на коже от ремней, которыми ей скручивали руки во время переезда, почти зажили.

- Гутрун... - долетел до нее тот же дрожащий шепоток.

Девушка метнулась к окованной железом деревянной двери, попыталась открыть ее. Дверь была заперта. Тогда она встала на колени и попыталась разглядеть что-нибудь через тончайшую щель, опоясывающую запертое отверстие, через которое ей подавали еду. Ничего, кроме кромешной тьмы за пределами комнаты, различить не удалось.

- Освободите меня! - громко потребовала девушка.

- Гутрун...

Девушка задумалась. Шепот определенно доносился не из-за двери, это точно. Голосок проникал в темницу откуда-то извне. Может, из-за стен?

- Я слышу, - наконец откликнулась Гутрун.

Она остановилась посреди комнаты, нахмурилась, постаралась припомнить уроки, полученные ею от Норды и Хальд. Они учили ее общаться с духами, управлять ими, отгонять злые силы, ее научили многому, но вот будет ли толк?

- Кто ты и чего хочешь?

- Поиграй, Гутрун, - раздалось вновь. - Я хочу играть. Ты не помнишь меня? Мы же вместе играли...

У Гутрун перехватило дыхание. Она наконец узнала этот пришептывающий голос. Она не слышала его несколько лет, точнее, более семи лет. Он пришел оттуда, из Нифльхейма, из страны Мрака и Льда, где она родилась и выросла.

Гутрун вздрогнула:

- Инга?

Неужели это она, ее давняя подружка, находившаяся в мире Мертвых во владениях Хель.

Стоило ей вспомнить имя, как в углу каморки зажглось свечение, следом очертилась отливающая пульсирующим пурпуром фигурка.