Франсис Карсак - Робинзоны космоса (с илл.)

— Раз вы не желаете сдаться, — продолжал я, — предлагаю вам поместить похищенных девушек, а также вашу сестру и мадемуазель Дюшер в безопасное место, хотя бы вон на ту скалу.

— Ничего не выйдет! Ни Мад, ни моя сестра ничего не боятся, а на остальных мне наплевать. Если этих убьют, после победы найдутся другие. Хотя бы ваша сестричка…

Не успев закончить, негодяй опустился на землю с разбитой физиономией: Мишель оказался быстрее меня.

Шарль Хоннегер поднялся, бледный от ярости.

— Вы ударили парламентера, — прошипел он.

— Сволочь ты, а не парламентер. Убирайся, покуда цел!

И его выпроводили под усиленным конвоем.

Едва Хоннегер скрылся за гребнем, в лощину въехал второй грузовик, и мы быстро установили подставки для запуска ракет.

— Через десять минут начнем обстрел, — сказал Бевэн. — Жаль только, что у нас нет наблюдательного пункта.

— А вот тот холм? — спросил я, показывая на крутую возвышенность, поднимавшуюся позади наших линий метров на пятьдесят.

— Он весь простреливается.

— Но зато оттуда должен быть виден даже замок! Зрение у меня отличное, и я возьму с собой телефон. Провода, кажется хватит.

— Я с тобой, — сказал Мишель.

Мы полезли вверх, разматывая на ходу телефонный провод, но не успели мы добраться и до половины склона, как послышались резкие щелчки и осколки камней полетели во все стороны: нас заметили. Прижимаясь к скале, мы обогнули вершину и полезли дальше по противоположному склону.

Сверху вражеские линии открылись как на ладони. От выдвинутого вперед небольшого дота с тяжелыми пулеметами к тылам шла глубокая траншея. По флангам были разбросаны гнезда автоматчиков и одиночные окопы, в которых шевелились люди.

— Портной говорил, что их здесь человек пятьдесят-шестьдесят, но, судя по линиям укреплений, должно быть больше, — заметил Мишель.

На расстоянии около километра по прямой от нас на склоне горы была ясно видна поляна, а посреди нее — замок. Черные точки то появлялись около него, то снова исчезали.

— Какая досада, что Вандаль разбил свой бинокль!

— Да, жаль, — согласился я. — У нас остались только телескопы. Машины мощные, но ведь их с места не сдвинешь!

— Постой, а почему бы не снять с телескопа маленький искатель?

— Ты еще успеешь это сделать. Замок сегодня вряд ли удастся захватить.

— Алло! Алло! — запищал телефон. — Через минуту открываем огонь по замку. Наблюдайте!

Я бросил взгляд на наши позиции: половина добровольцев, развернувшись цепью, залегла под самым гребнем лощины; остальные суетились вокруг катапульт. Этранж и мой дядя тщательно устанавливали направляющие подставки ракет. Грузовики уже уехали.

Ровно в восемь тридцать шесть огненных струй вырвались из лощины и взлетели высоко в небо, оставляя за собой дымные хвосты. Потом след оборвался: ракеты израсходовали горючее. На парковой лужайке перед замком засверкали вспышки и вспухли дымные облачка. Через несколько секунд до нас донеслись сухие разрывы.

— Недолет тридцать метров, — сообщил я в телефон. На белой террасе замка появились четыре черные фигурки. Снова взлетело шесть ракет. На сей раз они упали точно: одна взорвалась прямо на террасе, и маленькие фигурки попадали; потом три поднялись и потащили четвертую внутрь. Вторая ракета угодила в окно замка. Остальные взорвались при ударе о стены, которые, похоже, не особенно от этого пострадали.

— Цель накрыта! — прокричал я.

Следом взлетело еще восемнадцать ракет подряд. Одна из них попала в автомашину Хоннегера, стоявшую справа от дома, и подожгла ее.

— Отставить ракеты, — послышался в телефон голос Бевэна. — Теперь корректируйте катапульты. Три первых снаряда перелетели за дот.

— Небольшой перелет, — сообщил Мишель, поднимаясь. Я сдернул его вниз: не в силах поразить наших людей, укрывшихся в лощине, враг начал поливать нас из пулемета и автоматов. В течение нескольких минут мы не могли поднять головы, рой пуль с жужжанием проносился над нами, заставляя прижиматься к камням, очереди двадцатимиллиметрового пулемета ложились совсем рядом, чуть ниже по склону.

— Еще хорошо, что у них нет дистанционных снарядов!

— Надо будет укрепить этот наблюдательный пункт. А пока давай спустимся пониже, — предложил я. Пулемет смолк, автоматы тоже прекратили огонь.

— Открываем беглый огонь по вражеским позициям! — сообщил телефон. — Наблюдайте!

Ракеты начали рваться на открытых местах или в чаще ельника, не причиняя заметного ущерба, если не считать загоревшейся копны соломы.

Враг вновь открыл огонь, но теперь по гребню лощины. Один из наших людей, раненый, сполз вниз. Вскоре подъехал грузовик с ракетами более крупного калибра; из кабины его выскочил Массакр.

— Катапульты, внимание… залп!

На этот раз все бомбы взорвались прямо на вражеском доте. Оттуда слышались вопли, стоны, однако пулемет продолжал стрелять.

— Вот тебе пример явного превосходства навесного огня в позиционной войне, — сказал Мишель. — Настильным огнем они ничего не могут нам сделать, а мы рано или поздно разворотим их нору.

— Непонятно, почему они не пытаются захватить гребень лощины?

— Атаку легко отбить.

— Смотри, что я тебе говорил! Внимание! — крикнул Мишель в телефон. — Шесть человек ползут слева. Видите?

Четверо добровольцев переместились на левый фланг. Враг поливал из автоматов гребень лощины с такой яростью, что держаться там стало невозможно и папаша Борю со своими людьми отступил. Из окопов противника выскочило человек тридцать. Они бежали, ложились и снова вскакивали.

— Атака по фронту! — сообщил Мишель. Слева уже вспыхнула перестрелка. Бевэн подпустил нападающих на пятнадцать метров к лощине, потом отдал приказ гранатометчикам. Обрезки чугунных труб, начиненные взрывчаткой, сработали великолепно, уложив сразу одиннадцать человек ранеными и убитыми. Прежде чем враг отошел, папаша Борю снял еще двоих из своего винчестера. На левом фланге у нас был один убитый и двое раненых, а противник потерял четверых. Одного мы захватили в плен, но у него вся правая рука была буквально разворочена картечью, и он истек кровью, прежде чем Массакр успел наложить ему жгут. Катапульты метали бомбы без перерыва еще с четверть часа. Двенадцатый залп оказался особенно удачным: одна бомба попала в дот, и пулемет замолк, теперь уже окончательно. Три гнезда автоматчиков тоже были подавлены, а четвертый автомат умолк сам: очевидно, заело затвор. Тогда добровольцы пошли в атаку. Потеряв еще двух человек ранеными, они ворвались во вражеские окопы и захватили трех пленных; остальные успели отступить.