Рэй Олдридж - Душевные трубки

«Звучит не так плохо», – сказал я. «Если я правильно тебя понял, политик на твоём мире иногда должен был сражаться за свою жизнь. Такой процесс долже был искоренить некоторых психопатов, которыми кишат правительства других миров».

«Да, верно. Но он был испорчен и стал дубинкой для укрепления класса и статуса. Скелты – дороги и в покупке, и в тренировке. Какой крестьянин или мелкий торговец сможет бросить вызов лорду, когда этот лорд с детства тренировался во владении оружием? Так мы стали обществом низко-рождённых наёмных убийц, которые бьют из укрытия, и кровожадных придворных, которые аккумулировали власть, собирая головы своих врагов». Он покачал головой. «Стало очень плохо». А потом он рассказа мне о своём мире, академиях войны, весёлых праздниках, отмеченных соревнованиями между великими чемпионами, радостных годах, которые он провёл на службе у разных хозяев. Какое-то глубокое уважение наполняло его жёсткие черты, пока он говорил, но этот свет в итоге потускнел и он умолк.

Я тоже помолчал немного, пока моё любопытство не побороло осторожность. «Я никогда не слышал, почему ты покинул свой родной мир», – сказал я.

Джэнг улыбнулся своим обычным едва заметным вздёргиванием губ. «Это старая история, как твоя. Но другая. Я был вызван на дуэль таким способом, что не мог её избежать, человеком, смерть которого от моих рук была бы ужасным бесчестьем. Я мог бы без усилий его убить, но после я был бы уничтожен как человек моего мира».

«Поэтому ты ушёл?»

«Да. Это был, до некоторой степени, менее позорный поступок. Я добрался до Дильвермуна и там предложил свои умения вербовщику наёмников, и вот спустя несколько лет я здесь, и я больше не узнаю себя».

Я попытался услышать горечь в его словах, но, кажется, её там не было.

Джэнг посмотрел на руины и выключил свет. «На сегодняшнюю ночь шоу, похоже, закончилось».

«Похоже», – сказал я. С внезапной силой мне вдруг пришло в голову, что Джэнг восторгался бойцами скелтами с энергией, которую такому человеку, как я, невозможно понять. «Джэнг», – сказал я осторожно. «А у тебя всё ещё есть набор скелтов?»

«О, да», – скзал он. «Они висят в моём отсеке, смазанные и заточенные, рядом с моей бронёй».

Он взял щедрую щепотку каннабиса из кисета и забил её в трубку, которая, казалось, смотрела на него снизу вверх алчными каменными глазками. Он прикурил трубку от горелки на кончике пальца и вдохнул дым.

«Лисон, знаешь, почему мне так сильно нравится эта дрянь?» – спросил он.

«Нет», – ответил я. Я никогда не чувствовал особой тяги к наркотикам, которые казались старомодными, даже замысловатыми, по сравнению со всеми яростно отвлекающими и восхитительно причудливыми препаратами для удовольствия, доступными состоятельным гражданам Дильвермуна.

«Это наркотик памяти, знаешь ли». Джэнг качнул трубкой. «Но не старой памяти. Он прореживает новые воспоминания, скапливающиеся в голове от каждого ощущения, каждой мысли, каждого импульса. Он позволяет видеть то, что ты хочешь видеть, с безоблачной чёткостью, без отвлечения внимания. Полезно в моей профессии».

«Думаю, это так», – сказал я неуверенно. «А что, если ты сконцентрируешься на неправильных мыслях?» Я подумал о Вспышке, Ирвэйне и их чудовищах.

Джэнг кивнул. «Всегда есть вероятность», – сказал он. «Сверхактивное воображение может быть помехой для человека в моём деле». Он покачал головой. «С другой стороны, моё дело, вкратце, это убийство. Не хочу употреблять клише, но разве не правда, что смерть – это последняя тайна? Умерли триллионы; никто не прислал от туда сообщений. Мы всё ещё размышляем, что такое смерть, даже теперь, когда для большинства граждан пангалактики смерть – это заключительный выбор, а не мрачная необходимость. Удивительно, не так ли... даже, когда для большинства из нас смерть стала отдалённой абстракцией, религии, обещающие жизнь после смерти, цветут, распространяются и метастазируют в более новые, более витиеватые и даже более иррациональные формы». Он отрывисто, вынуждено рассмеялся, такого я от него прежде никогда не слышал.

«В любом случае, мы, которые так близки к смерти, которые трогают её своими руками... мы часто находим отвлечение в поэзии и мистицизме. Отсюда монах-убийца, созерцательный убийца, грандиозно сумасшедший убийца из литературы и истории.

Но обычно моё воображение ограничено чем-то вроде... театральной паранойи. Я представляю, как армии идут за мной, блистательно жестокие воины, алчущие моей крови». Он покачал своей гладкой головой. «Сегодня ночью я видел, как они восстают из камней, как солдаты, рождённые из драконьих зубов».

«Кадм», – пробормотал я. «Сам засеял зубы».

«Ты хорошо образован», – сказал Джэнг.

Он вытряс пепел из трубки и ушёл, оставив меня завидовать его воображению, несмотря на его ограничения.

Воительница в обсидиановых доспехах каждую ночь на протяжении недели приходила к руинам и каждый раз побеждала различных противников, пока её наконец не разрушил воин в блестящих малиновых доспехах. Его шлем изображал какое-то насекомоподобное божество с крупными фасеточными глазами и пилообразными ротовыми органами. После своей победы он поднял голову и издал триумфальный рёв, обращённый к лунам, крик со странным жужжащим нечеловеческим полутоном.

На следующую ночь Джэнг отправился на встречу с малиновым воином, не сказав нам ни слова, кроме того, что, зачем-то, прежде, чем уйти, он включил корабельную тревогу.

Звук привёл уцелевших к иллюминаторам в корабельной комнате отдыха и мы видели, как всё было.

Джэнг одел комплект брони в старинном стиле, коричневую железную пластину с тусклой сине-лазурной инкрустацией зубчатого узора внутри железа.

Он вращал лезвия, казалось бы, с большим умением, но прожил всего лишь несколько секунд. Малиновый воин легко разделался с его защитой, почти небрежно, и мгновением позже голова Джэнга упала за спину с его плеч. Когда я увидел это, я почувствовал удивительно сильное чувство потери, смешанное со страхом. Кто нас теперь защитит?

Ху Мун, которая смотрела на этот короткий бой из иллюминатора рядом со мной, треснула кулаками по толстому кристаллу стекла. «Что за дурак», – сказала она.

Утром мы похоронили его на приличном расстоянии от места раскопок, чтобы не загрязнить раскопки. Ху Мун вначале говорила о продолжении раскопок, но прошло несколько дней, а она оставалась в своём помещении с Дьюайн.

Воины скелты продолжали свои дуэли, но что-то ушло из этого действия. Всё больше было утомительного в ритуале, почти осязаемое нежелание, видимое в языке тела бойцов.