Владимир Губарев - Гея: Альманах научной фантастики

Мистер Ито, как выяснилось, знал о стадионе «Янки» больше, чем я (и больше, чем я когда-либо хотел знать). Он торжественно вышагивал по полю, таская меня за собой, и демонстрировал свою эрудицию.

— Мемориальные плиты с именами незабвенных героев «Нью-йоркских янки», — провозгласил мистер Ито, замерев возле отметки с полустершимися цифрами «405». Здесь из поля торчали, словно надгробия, три камня, а за ними на стене — пять позеленевших медных табличек. — Легендарные Рут, Гейриг, Димаджио, Мэнтл… Вот тут Микки Мэнтл загнал мяч на трибуны — подвиг, в течение почти полувека считавшийся невозможным. А там Эл Джинфридо остановил прорыв великого Димаджио на знаменитом первенстве мира…

Поразительно, сколько всякой всячины он знал об этой ерунде и какое колоссальное значение все это имело в его глазах! Казалось, нашему обходу нет конца. Я бы, наверное, свихнулся с тоски, если бы меня не утешал тот факт, что он купился с потрохами. Пока Ито объяснялся в любви стадиону «Янки», я убивал время, подсчитывая про себя иены. С него можно содрать миллионов десять, а значит, мне перепадал круглый миллион. Мысль о плывущих в руки денежках помогала мне улыбаться все два часа, в течение которых Ито блаженно лепетал и пускал от удовольствия слюни.

Был уже полдень, когда он наконец насытился и позволил отвести себя к флайеру. Настала пора заняться делом — надо брать его тепленьким, пока он еще не способен к сопротивлению.

— Мне невыразимо приятно наблюдать ваши глубокие чувства к этой изумительной спортивной арене, мистер Ито. Я приложу все усилия для скорейшего оформления документов на собственность.

Мой клиент замер, словно очнувшись от приятных снов, а потом опустил глаза и даже почти незаметно втянул голову в плечи.

— Увы, — проговорил мистер Ито. — Лелеять на своей земле благородный стадион «Янки»!.. Это превосходило бы самые смелые мечты, но подобное самопотворство лишь усугубит мои семейные невзгоды. Родители супруги невежественно считают возвышенное искусство бейсбола завезенным американским варварством, и моя супруга, к несчастью, разделяет их мнение и часто бранит меня за пристрастие к этой игре. Если я приобрету стадион «Янки», то окажусь посмешищем в собственном доме, и жизнь моя станет совершенно невыносимой.

Ну что вы скажете? Наглый сукин сын потратил два часа моего времени, обнюхивая каждый камень на этой помойке, и едва не свел меня с ума болтовней… прекрасно отдавая себе отчет, что брать не будет!! Мною завладело отчаянное желание вколотить его зубы в глотку. Но я вспомнил об иенах, на которые у меня еще оставалась надежда, и остановился на более подходящем ответе: легкая улыбка понимающей симпатии, вздох завистливого сожаления и грустное «увы!»

— Тем не менее — бодро добавил Ито, — я буду вечно лелеять память об этом визите. Считайте меня своим должником, мистер Гаррис.

Это меня доконало.

Дело пахло керосином. Срывалась самая крупная сделка в моей практике. Я показал Ито два лучших образца на своей территории, и они ему не подошли. А если он не подберет ничего по своему вкусу на северо-востоке, оставалась еще масса первосортного товара в других местах. И предостаточно моих коллег, которые не откажутся прикарманить жирный куш.

— Вы, безусловно, устали, мистер Гаррис, — холодно сказал мистер Ито. — Не хочу вас больше беспокоить. Пожалуй, нам пора возвращаться. Если вы подберете для показа что-нибудь еще, мы договоримся о встрече во взаимно удобное время.

Мне нечего было ответить. Я нанес ему тяжкое оскорбление и, кроме того, понятия не имел, что предлагать. Оставалось лишь направить флайер назад и надеяться на чудо. Как только мы достигнем конторы, моя золотая рыбка вильнет хвостом.

Мистер Ито бесстрастно смотрел на унылые ряды многоквартирных домов, не заговаривая со мной и даже не замечая моего присутствия. Багровый свет, льющийся сквозь купол флайера, превращал его круглое лицо в восходящее солнце, как будто прямо с японского флага. Я много лет имею дело с японцами и никак не могу их понять: то они учтиво надменны и превосходят вас во всех отношениях, то вдруг обращаются в глупых сосунков. Сейчас меня постигла неудача, и я, поджав хвост, плелся домой. А рядом сидел разочарованный клиент и всем своим видом показывал, что я — полное ничтожество, а он — пуп Вселенной!

— Мистер Гаррис! Мистер Гаррис! Посмотрите! Это великолепное сооружение!..

Ито кричал. Его глаза восторженно сияли. Широко улыбаясь, он указывал куда-то вдоль Ист-Ривер. Со стороны Манхаттана весь берег был покрыт самыми уродливыми домами, как две капли воды похожими друг на друга. Бруклинская сторона была еще хуже — так называемый промышленный район: низкие угрюмые здания без окон, склады, причалы… Выделялось только одно сооружение, и лишь его мог иметь в виду мистер Ито, — сооружение, связывающее жилой массив Манхаттана с промышленным районом Бруклина.

Мистер Ито показывал на Бруклинский мост.

— Э-э… мост, мистер Ито? — проговорил я, с трудом сохраняя серьезное выражение лица. Насколько мне известно, Бруклинский мост лишь одним образом мог претендовать на историческое значение — он был непременным атрибутом анекдотов столь древних, что они уже не вызывали смеха. Бруклинский мост традиционно продавали всем наивным туристам и простакам — вместе с акциями несуществующих урановых рудников и золочеными кирпичами.

Я не мог устоять против искушения:

— Вы хотите купить Бруклинский мост, мистер Ито?

Это было прекрасно. Теперь, после того как он всласть поизмывался надо мной, я называю его в лицо идиотом, а он ничего не подозревает!

Напротив, Ито жадно закивал, как неотесанная деревенщина из какой-нибудь старой шутки, и выпалил:

— Да, очень! Он продается?

Я заставил себя проглотить смех и, снизившись, подвел флайер к рассыпающейся махине. Меж двух толстых каменных башен были натянуты ржавые тросы, на которых висел мост. Флайеры давно уже сделали подобные сооружения ненужными, но, конечно, никому и в голову не приходило его снести. Там, где тяжелые грязные блоки входили в воду, они были покрыты мерзкой зеленой слизью. Выше этой линии белел вековой нарост гуано. Места, не загаженные чайками, покрывал дюймовый налет копоти. Полотно дороги растрескалось, всюду валялись отбросы, мусор, ракушки. Я был несказанно рад, что кабина флайера герметична — вонь, должно быть, стояла ужасная. Прогнившее, разваливающееся, запакощенное уродство… Словом, как раз то, чего заслуживал мистер Ито.

— Что ж, — молвил я. — Полагаю, я смогу продать вам Бруклинский мост.

— Превосходно! — воскликнул Ито. — Очаровательный вид, не правда ли, мистер Гаррис? Я преисполнен решимости приобрести его, невзирая на цену.