Сергей Гатаулин - Вирус

   - Зовут его Дмитрий Потемкин, а живет он этажом выше. - Подойдя к дверям квартиры, Иван махнул рукой вверх.

   - Черт! Куда-то ключи засунул, - продолжил он, копаясь в карманах.

   Медведев поднялся на пару ступеней, ведущих на верхний этаж, и, задрав голову, стал рассматривать железную дверь.

   Заметив направление взгляда профессора, Иван мотнул головой и, как бы отвечая на мысленный вопрос коллеги, произнес:

   - Для Потемкиных слишком жирно будет - железная дверь. Они живут прямо над нами. Обычная старая социалистическая, картонно-фанерная дверь снаружи, такая же убогая, как квартира изнутри.

   Решив не рассказывать Пугачеву о встрече с Потемкиным, Медведев был вынужден продолжать валять дурака.

   - Я поднимусь на минутку. Посмотрю, дома ли он, - пока ты двери открываешь.

   Не дожидаясь ответа, он быстро вбежал по заплеванной лестнице на следующий этаж и остановился перед старой деревянной дверью. Такую фанерку и ломать не нужно: толкни - сама откроется.

   Толкать не пришлось. Внизу хлопнуло, и дверь медленно приоткрылась, уступая порыву холодного воздуха.

   Не решаясь переступить порог чужой квартиры, Медведев несколько раз надавил кнопку звонка. Бодрое треньканье эхом отозвалось в подъезде, сливаясь с криками возмущенного Пугачева.

   «Что еще произошло? - подумал профессор, прислушиваясь к воплям снизу. - Или это эхо былого возмущения?» Сделав нерешительный шаг к открывшейся двери, он заглянул в квартиру. Присущее Медведеву природное любопытство пересилило благоразумие, вопившее в этот момент истерическое «Остановись!». Он переступил порог.

   - Проходите, Дмитрий Степанович, - раздался знакомый голос из соседней комнаты. - Я уж и не чаял вас дождаться.

   Полковник, сидевший на стуле в центре комнаты, улыбаясь, указал на старенький обветшалый диван:

   - Присаживайтесь! Поговорим, пока ваш друг оттачивает бранное мастерство.

   Прислушавшись к доносившимся крикам, Иван Васильевич с уважением добавил:

   - Как излагает! Любо-дорого послушать. Не то что нынешняя молодежь! Кстати, Дмитрий Степанович! Молодежь наша сейчас волнует меня больше всего.

   Слегка смутившись - вернее, изобразив смущение, - полковник продолжил:

   - Не стану лукавить, профессор. Ваш «Синарион» меня интересует гораздо больше, но я уважаю мнение профессионалов. А профессионалы утверждают, что без мальчишек у нас нет шансов достучаться до вашего электронного подопечного. Впрочем, вы и сами, похоже, того же мнения.

   - Как же ваши профессионалы упустили Потемкина? - съязвил Медведев.

   И уже серьезно продолжил:

   - Иван Васильевич, зачем вам Потемкин? Ведь у вас Славка! А он - мозг! Потемкин же просто мимо проходил. Случайный попутчик, образно говоря, - Медведев старался выглядеть искренним.

   Полковник резко сжал губы. Глаза сквозь хищный прищур полоснули ледяным огнем.

   - Бросьте валять дурака, профессор! - рявкнул он.

   Хлесткий удар ладони пригвоздил покачивающуюся ногу к полу.

   - Вы же сами видели, что не мы единственные ищем мальчишку. Ребята, встретившие Илью в подъезде, - профессионалы с большой буквы.

   Заметив непонимание во взгляде Медведева, полковник улыбнулся.

   - Ванькина! - пояснил он и продолжил. - Скажу вам по секрету, они работают не в пользу нашей с вами страны. То, что создали вы, интересует не только нас. Да-да-да! - закивал полковник. - Многие хотели бы добраться до вашего «Синариона», но у них нет возможности. Вот они и решили взять мальчишку. Хорошо, мои бойцы вмешались, а не будь их? Конечно, мы не альтруисты, но безопасность молодому человеку гарантируем. Посмотрите, какая жизнь у парня, - Коваль широким жестом обвел убогую квартиру. - Что он видит в этой жизни? Хрущобы, мебель, место которой на свалке, постоянная нужда? Вы в холодильник загляните, - голос полковника смягчился. - Мыши давно ушли из этого дома.

   Иван Васильевич на мгновенье превратился в заботливого родителя:

   - Конечно, мальчишку без внимания не оставим. Как только закончится эта канитель, определим к себе в спецшколу.

   - Вы бы видели, как он с четвертого этажа сиганул! - восторженно воскликнул Иван Васильевич. - Без раздумья! И, главное, ведь ничегошеньки не повредил: встал и пошел. Да не пошел - побежал! Мои штурмовики не решились повторить подобный трюк, потому он и скрылся. Талант у мальчишки! Нам такие орлы позарез нужны!

   Глаза полковника словно бы вспыхивали при каждом слове. Зрачки едва заметно расширялись, притягивая взгляд и затуманивая сознание. Подчиняясь непонятному внутреннему зову, Медведев уже готов был поверить Ковалю и рассказать ему о встрече с Потемкиным. Но тот, словно исчерпав запас внутренней энергии, замолчал. Лишь устало прикрыл глаза и откинулся на спинку стула.

   - Решайте, профессор, с кем вы, пока вас не вытолкнуло на противоположную сторону баррикады.

   Иван Васильевич невесело улыбнулся, показывая, что ему не нравится подобное развитие событий.

   - Кто не с нами, тот против нас, - пояснил он.

   - Пугаете? - резко спросил Медведев, стряхивая наваждение. Он чувствовал завораживающую силу гипнотического взгляда полковника.

   Хищник вновь проснулся, заслонив собой милого и убедительного в своей искренности человека.

   - А вы - крепкий орешек, профессор! - Полковник потер висок указательным пальцем.

   - Жаль, что не хотите с нами сотрудничать, - произнес он и резко дернул головой.

   - Кстати! Ваш Славик, видите ли... - выдержав небольшую паузу, Иван Васильевич вздохнул.

   Потрогав аккуратный клинышек бородки, через силу выдавил:

   - Он не совсем адекватен. Вы знаете, это иногда случается с юными гениями. Так сказать, гиперактивность, переходящая в помешательство. Наши медики делают все, что могут, но для нас с вами он кажется бесполезен.

   Медведев вздрогнул. Мышцы рефлекторно напряглись. Сжав кулаки, он решительно двинулся на полковника.

   - Сволочи! Как же так? Он же просто ребенок, мальчишка, которому бог дал чуть больше ума, чем другим! Возможно, даже больше, чем нам с вами!

   Резкий выпад, заканчивающийся двойным ударом, пришелся в пустоту. Стул был пуст. Медведев по инерции пролетел вперед. В то же мгновение в затылок ударила острая боль, парализующая тело, но не отключающая сознание. Пол резко прыгнул навстречу удивленному профессору, больно ударил шершавой половицей по лицу и замер.

   Шевелиться не было сил. Оставалось только лицезреть старые обшарпанные доски, местами сохранившие потрескавшуюся коричневую краску, и широкие щели, сужающиеся в бесконечности.