Николай Горькавый - Теория катастрофы

— Какая ты стала плакса! — удивлённо сказал Джерри. Его язык ворочался медленнее обычного, и речь была невнятной.

— Да, вот — прорвало! — всхлипнула Никки. — Довёл девушку до истерики! Ты — жуткий тип, Джеральд Уолкер!

— Просто сволочь! — согласился жуткий тип Джеральд Уолкер.

Никки закутала всё ещё слабого Джерри в махровый бордовый халат и усадила на балконе в шезлонг. Пока юноша приходил в себя, щурясь на яркое солнце, она сумела с помощью приветливого домашнего гнома приготовить кофе с печеньем, накрыла маленький столик возле Джерри и сама села в соседний шезлонг.

— Извини, я слабый человек — совсем не могу жить без тебя, — тихо сказал ей Джерри.

— А тебе это и не удастся, — убеждённо ответила она. — Куда бы ты ни спрятался, я всё равно тебя найду…

Он ласково дотронулся до её руки. Любое прикосновение к ней было счастьем, тем пронзительней, чем немыслимей оно было ещё вчера.

Они пили кофе и изредка говорили о каких-то пустяках, а чаще просто молча смотрели друг на друга, и слова были совсем не важны. Земное солнце стремительно катилось по небу — не сравнить с плавной степенностью лунного дня — и тени высоких деревьев стрелками солнечных часов меряли просторную веранду. Озабоченные чёрные шмели ссорились за невидимые границы. К оконному стеклу примчалась гудящая колибри, нацелила длинный нос на своё отражение: «Ах, хороша!» и фыркнула по срочным делам.

Вчерашняя гроза прошла ночным ливнем. Лес был свежевымыт и источал столько травяных, лиственных и цветочных запахов, что сразу было понятно — он хочет понравиться гостье.

— Вот она какая, Земля, — восхищённо сказала девушка.

Голубое небо было невероятно просторным и глубоким. Ослепительные облака плыли по горячей синеве, путаясь в зелёных ветках.

Зашелестело и хрустнуло. Никки посмотрела с балкона вниз. Стройная олениха и двое уже больших оленят шли по полянке, но, заметив девушку, застыли и в шесть глаз уставились на неё, насторожив чуткие треугольные уши.

— Олени! — воскликнула Никки.

— Познакомься с аборигенами, — добродушно сказал Джерри. — Им наша лужайка очень нравится, и они всё время на ней пасутся.

К вечеру Джерри отдохнул, выпил четыре чашки кофе и почувствовал себя настолько лучше, что, как хозяин, взялся приготовить для них обед. Никки посмотрела на его неловкие усилия и сказала:

— Замороженным продуктам из этого холодильника — четыре года. Ты думаешь, что мы будем есть на нашей свадьбе мамонтятину?

— На какой нашей свадьбе? — изумился Джерри.

— Ах вот как! — крикнула Никки, упёрши руки в бока. — Так ты отказываешься на мне жениться? В Рождество клялся жизнью, на необитаемый остров обещал взять. Обманщик! А я, дура, летела сюда сломя голову…

— Нет, нет, — сказал Джерри, улыбаясь впервые за последний месяц, — я готов жениться хоть сейчас, но ты вроде бы уже вышла замуж вчера?

— То была официальная свадьба, а эта будет настоящая.

— Здесь, вдвоём? — удивился Джерри, поняв, что Никки говорит всерьёз.

— Тебе нужна я или торжественная церемония?

— Ты! — категорически выбрал он.

— Тогда найди себе подходящий костюм, а я распоряжусь насчёт еды.

— А у тебя уже есть платье? — спросил Джерри, глядя на девушку, одетую в брюки и тонкий свитер.

— Неужели ты думаешь, что я полечу на свою настоящую свадьбу без платья? — хмыкнула Никки. — Правда, нужно признаться, что оно было выбрано за четыре секунды…

Джерри со снова зазвеневшей головой произвёл раскопки в одёжной кладовке и нашёл новый отцовский смокинг. Померил, и костюм оказался впору, разве немного просторен. «Оказывается, я уже ростом с отца, — удивлённо подумал юноша, глядя в большое зеркало, — а он всю жизнь казался мне большущим и могучим…»

— Отлично! — сказала Никки, увидев преображённого Джерри в смокинге и бабочке. — Ты даже красивее, чем я думала!

Он же не мог отвести от неё глаз. Никки оделась в короткое изящное платье из хрустальных нитей, похожих на её волосы. Никаких украшений на девушке не было, но в колеблющемся свете десятков свечей, стоящих, где только можно — на полу, на столе и каминной полке, — Никки сама сверкала, как драгоценный камень.

— Ты великолепна! — искренне сказал Джерри, взяв девушку за руку.

Стол был уже накрыт. Бутылка французского шампанского высилась возле горящего подсвечника, а вокруг стояли блюда с копчёной форелью, ломтями жареного мяса, свежими фруктами и прочими деликатесами.

Посмотрев на стол, Джерри понял, что Никки заказала всё это по т-фону и, судя по скорости, — вертолётом. И ещё он понял, что не видел настоящей еды лет сто.

— Я не дам тебе есть, — сказала угрожающе Никки, — пока ты не поклянёшься самой ужасной клятвой, что больше не бросишь меня!

И Джерри поклялся самой ужасной клятвой, что никогда больше не расстанется со своим Леопардом.

Никки в ответ торжественно поклялась, что никому не отдаст своего верного Льва — пусть эти «кто-то» даже не надеются.

Крепко поцеловались они в честь этого события, и во всех вселенных не заключалось ещё более прочного и священного союза. И не гром грянул в его честь, а величественная баховская мелодия сотрясла окружающие горы органной мощью.

Пробка улетела в высокий потолок и не вернулась. Шампанское ударило в бокалы и в две юные головы.

Джерри усадил Никки за стол и сел сам. Грудь его дышала легко, и ел он с отменным аппетитом, вскидывая на Никки глаза каждые две секунды. Пока это было максимально возможное время несмотрения на неё. На третьей секунде он переставал верить в происходящее, и ему срочно нужно было убедиться, что это не сон. Никки ела меньше, часто останавливалась и тоже подолгу глядела на Джерри.

— Где ты жил? — спросила она. — Тебя безуспешно искала сотня людей.

— На острове Ассатиг, — сказал Джерри, — в палатке между дюнами. Я видел в среднем двух человек в неделю.

— Оживлённое место! — сказала Никки.

— Угу, — согласился Джерри. — Но в более безлюдном кусались мерзкие мухи. А как ты узнала, что я вернулся сюда? — Он махнул рукой вокруг.

— За домом наблюдали со спутника. Ни автомобилей, ни вертолётов не было, но вечером камеры засекли включение света, а потом отблески разожжённого огня. Об этом мне сообщили в разгар церемонии. Когда замковая дверь закрылась, и журналисты уже не могли видеть меня, я рванула к себе в комнату, переоделась и помчалась на стартовую площадку — у Шихиных есть свой ракетодром.

— А как же Айван? — спросил Джерри, вспомнив про жениха.