Александр Казанцев - Том (6). Пылающий остров

– Да вы что, генерал! Думаете, я полетел с вами слушать генеральские сонеты над тайгой? Дудки! Я спрыгну вместе с вами и вашими ребятами, чтобы посмотреть провал вашей затеи. И успеть принять действенные меры через филиал Академии наук. Рация у вас будет?

– Обязательно спустим на парашюте. А вы, профессор, позвольте уточнить, с парашютом прыгали?

– Не приходилось.

– Так ведь нужны тренировки.

– А зачем? Ведь во время первой тренировки мне бы пришлось прыгать в первый раз? Так я лучше впервые спрыгну по делу, чем без дела, а лишь в предвидении его.

– Тогда наденете парашют с автоматикой. А то занесет невесть куда. Падать будете, как и все десантники, в затяжном прыжке. Эхолот даст команду на заданной высоте. Парашют раскроется сам собой. Вот только, может быть, с дерева придется слезать. Сумеете?

– Я, молодой человек, уже сказал вам, что из лесников вышел. Лес люблю и знаю не только снизу. Мальчишкой гнезда разорял. Позже изучал. Ученые до преклонных лет сохраняют такие навыки, как, скажем, скалолазание. Деревья полегче альпинизма.

– Восхищен вами, профессор!

– И вы хороший парень, генерал. Мне жаль быть свидетелем вашего провала.

– Почему же непременно провала?

– У вас ничего не выйдет потому, что выйти не может никогда!

Из кабины пилотов вышел штурман и что-то доложил генералу. Тот встал:

– Сигнал, как условлено! – И стал надевать нечто похожее на рюкзак. Потом помог так же облачиться и профессору.

Он смотрел на усмехающегося ученого и думал, что поставил сейчас на карту всю свою будущую жизнь.

– Разжалуют вас, батенька, непременно разжалуют.

В подполковники, – словно отвечая на его мысли, ворчал Знатьев.

– Позвольте уточнить, профессор. Генерал-полковник Хренов в конце войны появился здесь в погонах подполковника.

– Разжаловали? Не может быть!

– Нет, не разжаловали. Прибыл, так сказать, «инкогнито». Чтобы высший командный состав не примелькался на Дальнем Востоке раньше времени. И надел он генеральскую форму снова только тогда, когда стали громить Квантунскую армию.

– Не знал, не знал, – бормотал профессор, расправляя богатырские плечи. – Умно сделано. Ну? Когда прыгать?

Радиосигнал прозвучал во всех отсеках самолета.

Десантники повскакали с мест. Спартак распахнул дверь, и его ребята выстроились за ним в очередь.

В проеме двери виднелось зеленое море, о котором только что пели, но подернутое сейчас дымкой не то поднявшегося тумана, не то спустившегося облака. Но это был дым пожарища.

Парашюты с автоматикой. Затяжной прыжок всем знаком. Придется лишь над самыми кронами деревьев чуть поуправлять парашютом. Ну, это дело привычное!

Спартак видел неподалеку от себя под удлиненным куполом Остапа, который подмигивал другу, подтягивая стропы, чтобы сесть на землю поближе к нему.

Рядом в воздухе летели и генерал Хренов с профессором Знатьевым. Глядя на своего оппонента, совершавшего свой первый затяжной прыжок, генерал думал, что и он, по существу, пошел сегодня в свой первый затяжкой прыжок в огонь. Но сколько лет предшествовало тому! Сколько теоретических расчетов, выкладок, учтенных мелочей! Давно Хренов готовился к такому возможному дню. И вот теперь идет на встречу с огненной стихией. Будет ли все, как он рассчитал? Удастся ли дерзкий замысел, который должен сберечь стране несчетные гектары сохраненного леса, многотрудные усилия тысяч и тысяч оторванных от своего дела людей? Или не удастся его замысел потому, что «не может удасться никогда»? Хорошо, что он не знал об этом, как советовал Эйнштейн, не то не решился бы предложить свой план военному совету, предложить заблаговременно, едва началась в тайге жара!

Генерал опустился на землю между двумя черными березами. На третьей в листве барахтался профессор Знатьев.

Ему удалось отстегнуть пояс. Оставив парашют «украшением» дерева, старый лесовед довольно проворно спустился на землю.

– Что же? Начинать? – спросил он, отдуваясь.

– Уже качали, – отозвался генерал.

Десантники оказались на земле цепочкой, как и в очереди на самолете, только расстояние между бойцами было больше. Но они не бежали построиться, а сразу приступили к делу.

Профессор придирчиво наблюдал за людьми. Они подбегали к деревьям и надевали на них заранее приготовленные пояса со взрывчаткой, притом с расчетливым наклоном, чтобы при взрыве дерево валилось не куда придется, а строго по направлению намеченной просеки. Все это тщательно отрабатывалось самим Хреновым.

Знатьев хозяйским шагом лесника шел между деревьями и зорко поглядывал, чтобы не пропустили какое дерево, словно это не он убеждал генерала в неизбежности провала. Впрочем, он действительно был в этом уверен. Не бывало еще такого! Как это у него сказано в сонете? «Немыслима зимой гроза»? То есть «небывалое явление»? Впрочем, науке известны зимние грозы, известны! Так что… Только непохоже, чтобы удалось здесь устроить такое небывалое явление, вроде «зимней грозы»! Непохоже!.. Не может этого получиться. С первого раза, по крайней мере!

Знатьев поймал себя на том, что допускает возможность удачи, но не с первого раза. И сам сразу утешил себя, что при таежном пожаре времени для повторных попыток не будет! Так что в конечном счете он прав!

Десантники в беретах, в одних тельняшках мелькали между деревьями, соединяя между собой саперным проводом опоясанные стволы. Таких отрядов, как у Спартака, высадилось с парашютами великое множество, растянулись они на многие километры и опоясали взрывчаткой, наверное, немало десятков тысяч деревьев.

Потом разом (по радиокоманде) отошли в глубь леса к своим аккуратно сложенным курткам, оделись, одернулись, построились.

Старый лесник давно уже приметил здоровенный ствол, за которым можно надежно спрятаться. Именно к этому старому кедру «в три обхвата» и потянул профессора генерал Хренов.

Там, оказывается, уже наладили КП, вырыли углубление, где сидел связист с рацией. Генерал пригласил Знатьева спуститься туда. Но профессор не хотел прятаться, он желал видеть все своими глазами.

И он увидел. Увидел, как беззвучно дрогнули шеренги опоясанных деревьев. Потом прокатился гром «зимней грозы» летом, как подумал профессор. Зеленые шеренги повалились все вместе, как деревянные солдатики, когда на них сильно дунешь. Падали, смешиваясь кронами, сцепляясь ветвями. И когда вершины их коснулись земли, то разом вверх, как поднятые ноги танцовщиц, подскочили стволы, отрезанные от пней взрывчатыми поясами.

И сразу все смолкло. Казалось, что после грома отказал слух.