Александр Борянский - Время покупать черные перстни

Но мотив связывания, насилия вновь вторгается в действие. Чтобы спасти жизнь Горлума, Фродо выдает его людям Фарамира. В ход тотчас же пущены веревки, затем следует требование клятвы. Стремление освободить парадоксально и невольно сочетается с насилием над телом и сознанием. И выбор Горлума не заставил себя ждать — он ведет Фродо на гибель в логово Шелоб, надеясь впоследствии снять Кольцо с трупа героя.

Здесь Фродо получает свою вторую рану — от жала. Теперь все его усилия сосредоточены на том, чтобы дойти, не умереть в дороге. Его физические силы исчерпаны, подорвано и духовное сопротивление. Толкин дает понять, как много позиций сдано, показывая, как Фродо принимает Кольцо, возвращаемое ему Сэмом. Одурманенный раной и пережитым страхом, он не сразу может отогнать видение, представляющее этого верного и любящего друга жадным орком, наложившим лапу на его сокровище. Сама возможность такого видения говорит об огромном внутреннем изменении героя. «Я уже почти в его власти. Я не могу отдать его», — отвечает Фродо на предложение Сэма нести за него Кольцо. И тогда Сэм несет его самого вместе с Кольцом. Ведет теперь Сэм, и эта передача эстафеты подвига — надежда, которую содержит концепция Толкина. Ибо борьбу с «присвоением» не выиграть в одиночку. В новом видении Сэма Кольцо уже вошло в облик Фродо, сделало его не только могучим, но и недоступным жалости. Над огненной пропастью, там, где должна была закончиться его миссия, Фродо объявляет Кольцо своим, становится новым Сауроном. Жалость, понимание, сочувствие теперь проявляет Сэм: он оставляет жизнь Горлуму и тем невольно способствует уничтожению Кольца.

Яростная схватка Фродо и Горлума на краю пропасти — это борьба соперников за обладание Кольцом, а не за его уничтожение. Они «присвоены» оба. Фродо получил слою третью рану — от зуба, а Горлум погиб вместе с Кольцом и царством Саурона. Бросил ли его в пропасть приказ нового Властелина Колец, или он просто оступился? Воображению читателя надо достроить этот кусок истории Средиземья. Но ему ясно, что моральные принципы человеческого братства, вызревшие в сообществе спутников Фродо, поднятые им самим до высокого героизма, подхваченные его другом, играют главную роль в том, что произошло на Роковой горе.

Решая свою задачу, хоббиты осознают ее как часть процесса истории, длящегося за рамками «веков» и обозначенных ими циклов. На границе Мордора, у лестницы Кирит Унгола, перед лицом угрожающей неизвестности, входит в болтовню Сэма тема истории — «великих сказаний, которые длятся вечно», героизма, народного самосознания и народной памяти. На трудном пути осуществления своей миссии Сэм и Фродо пытаются взглянуть на себя с более широкой точки зрения, чем их повседневность, с точки зрения истории. Мерило ценности дает Котел, хотя он и не назван по имени: будут ли их дела вспоминать в вечерних рассказах у камелька, станет ли Фродо «знаменитейшим из хоббитов», а стойкий Сэм — любимым героем детских сказок? Критерии отбора приводятся тут же: в сказания, «которые действительно важны», герои включены не по своей воле, это не искатели приключений, просто «так уж пролегли их пути», что на плечах у них оказалось общее дело. И они не отказались от него, когда стала сгущаться опасность, — пошли до конца. Каков будет этот конец, людям «внутри истории», к счастью, неизвестно; они готовы и к печальному, и к счастливому. Вышедшее из Котла сказание определит общественно-историческую и нравственную ценность их вклада, которую они сами не улавливают за частностями: «Может, в сказании и Горлум будет хорош — куда лучше, чем у нас под боком». И отобранные народным самосознанием по этим критериям «великие сказания» длятся вечно. В них сменятся люди и народы, играющие каждый свою, большую или маленькую роль, но само сказание не кончается. Фродо и Сэм вошли в то же сказание, которое начинал еще в Первом Веке Берен и продолжал в древности Эарендил.

Роман о конце цикла на самом деле утверждает единый поток истории, в котором дело каждой эпохи — «совершить все, что можем, в борьбе тех лет, в которые живем: выкорчевать зло в наших полях, дабы те, что придут после нас, поднимали чистую пашню».

Но «Властелин Колец» — не только героическая, но и грустная книга, пронизанная ощущением старости века. Отношение Толкина к современности во многом определяет эмоциональную окраску его романа. Ведь не случайно читателю предстают лишь погибшие или падающие государства, а в заключительной части книги перед ним проходит торжественно-траурная процессия повелителей Колец.

Но если для Фродо его «личное сказание» окончилось печально (раны от ножа, жала и зуба не могут быть исцелены в Средиземье), то Сэм возвращается к семье и саду, к делам нового века Хоббитании. Третий Век Средиземья передает эстафету Четвертому, Веку человека — нашей исторической эпохе. «Великие сказания» не прерываются с переходом от века к веку, а зло и в наше время сильно и деятельно. Иди вперед, куда зовет долг, может быть, не всегда к счастливому для тебя концу, — в этом, наверное, один из важнейших уроков «Властелина Колец». И этот призыв глубоко затронул людей — недаром они с таким восторгом приняли суровую и чистую книгу Толкина.

Полностью повесть будет опубликована в авторском сборнике Ю. Невского.

Клетуха, закут, котух — комнатушка с отдельным от общей избы входом из сеней.

Армячить — шить армяки, портняжить.

Стратим — сказочная птица, которая всем птицам мать.

Шиверзить — быть коварным, ненадежным.

Фарисей — лицемер.

Тишки — забавы, гульба, безделие; неспор — человек бесполезный, в делах медлительный; пройда — плут, себядум; мокшуха — человек, живущий за счет чужой доброты.

От слова лавры — венец славы; лаврик же — волчье лыко.

Понитка — рабочий кафтан из полусукна.

Пличка — совок для пересыпки зерна, крупы.

Охломост — тунеядец, мошенник.

Пахта — оболтки из-под масла.