Дашук Алена - Трудная пациентка

– Группа поддержки? – не преминул вставить шпильку Леонид Сергеевич, но, как только началась лекция, настроил транслятор на режим записи. В столе он прятал инструкцию по эксплуатации генератора, которую взялся изложить доступным коллегам языком. Работа застопорилась на пункте третьем по причине непролазной терминологии разработчика. Теперь Бердин под шумок надеялся разъяснить для себя некоторые нюансы.

Так стала складываться аудитория, которую довольно скоро в ЦЭКО стали называть Рахматовцами. Первые 'выпускники' уже бойко управлялись с генератором и ассистировали на операциях. А скоро Рахматов и Ко создали излучатель, способный с высокой точностью нащупывать поражённые участки тканей и без травматичных разрезов или проколов.

После дел кураторских Рушан непременно забегал в палату Русланы. Сначала он шёл туда, чтобы справиться о самочувствии в связи с получаемой ею торсионной терапией, потом – просто так. Ему нравилось слушать в чём-то наивные, а в чём-то очень мудрые рассуждения первой своей пациентки. Нравилось видеть, как медленно, но верно наполняются жизнью глаза этой женщины, отступает паралич, тают боль и слабость. Бердин, как водится, ворчал, что Рахматов провоцирует нарушение режима (посиделки порой затягивались за полночь), грозился выписать больную без суда и следствия.

Месяц спустя Рушан обнаглел настолько, что предложил Руслане прогуляться по больничному парку. Она с сомнением глянула на подмигивающий со стены циферблат.

– Второй час ночи.

– А разве ночью жизнь прекращается?

Они неспешно шли по больничному парку. Руслана опиралась на руку Рахматова. Прихрамывала. Лунная ртуть заливала кроны старых лип и клёнов, поблёскивала под ногами невесомыми голубоватыми проталинами.

– Жаль отсюда улетать, – с лёгкой грустинкой произнесла она. – Как думаете, на Итаке ночи такие?

– Думаю, похожи, – откликнулся Рушан. Он вдруг поймал себя на мысли, что ему по душе этот запущенный парк с давно нестрижеными деревьями и высокой травой. Почти уже лес. – Я живу на Эмерии.

– Не слышала.

– Это первая планета-'челнок', – пояснил Рахматов. – Опытный образец. Я сам принимал участие в расчётах мощности управляемых ядерных реакций для её формирования.

– Везёт вам на опытные образцы! – улыбнулась Руслана. – Меня ведь тоже можно считать опытным, правда?

– Вы не опытный образец, вы первопроходец.

– Знаете, о чём сейчас думаю? – женщина вновь стала серьёзной.

– Нет.

Рахматов лгал. Дымка над головой его спутницы, так напоминающая лунную туманность на небе, говорила с ним на безмолвном языке Абсолюта – Руслану печалило, что её сын вырастет на чужой, искусственной планете. На планете, где деревья имеют строгую пирамидальную форму, трава никогда не вырастает выше определённого ей, а горы и реки будут просчитаны до миллиметра.

Но Руслана этого не сказала. Заговорила о каких-то милых пустяках. Потом наклонилась и подняла с дорожки первый упавший лист.

– Давайте присядем. Немного устала. Земля, оказывается, такая огромная! – И засмеялась.

Когда они, крадучись, возвращались с прогулки, в светящемся окне на третьем этаже Рушан заметил могучий силуэт. Доктор стоял, заложив руки за спину, и пристально смотрел на нарушителей больничного режима.

– Попались, – вздохнула Руслана и вдруг хихикнула, точно нашкодившая девчонка. – Влетит нам.

– Выпишет! – с комическим ужасом охнул Рушан. – Как пить дать, выпишет. И сам в звездолёт затолкает!

Массивная фигура в окне шевельнулась и шагнула в сторону, прячась за занавеской.

Полигон располагался на границе Мёртвого Пространства, разросшегося вокруг одного из нагуалей. Щёткин с Рахматовым шли вдоль выстроенных замысловатым зигзагом агрегатов.

– Вы уверены, что распространению полей почва не станет помехой? – сомневался Щёткин. Ему всё ещё не верилось, что проникшие сквозь земную кору и опутавшие ядро нагуали не укроются от невидимых капсул.

– Эксперименты показывают, что торсионные поля проходят через любые среды без потерь интенсивности. Единственно, что вызывает у меня вопросы, насколько подчиняются живущие по иным законам нагуали этим правилам.

– М-да, иная реальность… – пробормотал Щёткин. – Чёрт её дери!

– В любом случае, если удастся хотя бы капсулировать нагуаль и порождённое им Мёртвое Пространство, мы остановим их рост.

– Думаете? – президент ВКБГА недоверчиво глянул на Рахматова.

– Надеюсь. В ЦЭКО сегодня капсулируют самые агрессивные опухоли, останавливая их распространение.

– Пациенты всё же люди, принадлежащие нашему миру.

Рушан вздохнул. Те же мысли мучили и самого Рахматова.

– У нас нет другого выхода. Не на прогулку же мы сюда приехали с этими игрушками. – Рушан махнул головой в сторону гигантских, похожих на пушки агрегатов.

– Да уж, – Щёткин окинул взглядом торсионную 'артиллерию'. – Говорите, жива наша Руслана?

– И очень деятельна! – Рахматов расхохотался. – Устроила недавно грандиозную головомойку парикмахеру за чудаковатую стрижку. Хочет перед мужем предстать во всей красе. Через неделю улетает. Я там немного поспособствовал с комиссией…

– Полное выздоровление?

– Стопроцентное. Даже на месте иссечения метастазов ткани восстановились. Кроме того, торсионные поля обладают памятью. Так что рецидивы практически исключены. Ну, разумеется, если не начать с тупым упорством раскручивать эти самые поля влево.

– Что ж, – Щёткин ещё раз глянул на 'пушки' – врежем нашими 'Русланами' по врагу?

– С восторгом.

Мужчины пошагали к небольшому строению, где ждал своего часа пульт управления.

Рушан напряжённо смотрел на моделирующую панель. Спутниковый сканер передавал чёткую голограмму – ветка нагуаля, поросшая мхом Мёртвых Пространств, тонкие усики новых побегов иных реальностей. Подкрашенные для контрастности кроваво-красным, выглядели они пугающе. Торсионные поля на реконструкции решили обозначить синим цветом. После доработки прибора поиск поражённых пространств осуществлялся автоматически.

– Ну, с Богом, – Щёткин сжал спрятанные в карманах комбинезона кулаки.

– Вселись, Господи, в его руки! – повторил услышанную у операционной молитву Рахматов.

– Пли!

Рушан коснулся стартового значка. По алым ветвям медленно поползли индиговые язычки.

– Пошли, – заворожено прошептал главный инженер проекта Рихард Ирге. – Вроде носок натягивает, сволочь! Эх, в космос бы наших 'Русланок'! Генеральную уборочку домену.

– Будет тебе и уборочка, – не оглядываясь, буркнул Рахматов. – Сейчас соорудим пылесос вселенских масштабов и…