Олег Дивов - Выбраковка. Ночной смотрящий

Был, конечно, в отказе брать на дело гангстеров и некий моральный подтекст. Котову идти в бой вместе с уголовниками казалось западло, а Долинский ими брезговал. Но эту лирику заслоняли разумные доводы. Первый контакт с упырем всегда лотерея. Какую реакцию выдаст человек, пусть вооруженный и привычный к драке, спрогнозировать невозможно. В небольшом закутке, где должен был решиться исход противостояния, Котов хотел видеть только проверенных. Он даже Вовку записал в команду с оговорками, а по поводу Лузгина отозвался весьма уклончиво. Внимание журналиста ему льстило, но если оный журналист вдруг не туда стрельнет, не того стукнет или не вовремя испугается…

«И вообще там будет слишком много крови, – сказал Котов. – Я уж на что привычный, и то иногда крыша едет, к доктору на поклон бегаю. А у тебя нервы гражданские, тонкие».

Лузгин уже сам опасался предстоящего. Он еще ночью почувствовал, что ему вампирская катавасия надоела дальше некуда. Видимо, нервная система перегрузилась впечатлениями и просила отдыха.

Но все-таки он был обязан досмотреть это кино до конца.

Даром, что ли, играл в нем роль второго плана.

Сначала потемнело в глазах. Потом в голову вгрызся отвратительный скрежет. «Господи, – подумал Лузгин, судорожно цепляясь за подлокотники кресла, – отсюда до особняка километров пять, если не больше! Как же там ребята?!» И тут отпустило. То ли «мастер» умер от натуги, то ли включил свою «глушилку» Вовка. «Мастер» был нужен живой, но сейчас Лузгин от души желал ему провалиться сквозь землю. Он не хотел видеть это чудовище, не хотел ехать помогать, ничего уже не хотел.

Грэй участливо лизнул его в руку. Но сил не было погладить в ответ пса.

Минут через пятнадцать у калитки загудели. Лузгин заставил себя встать из кресла, взял ружье и на заплетающихся ногах побрел к машине.

Это была «Волга» Долинского, за рулем сидел водитель, бесцветное лицо которого Лузгину так и не удалось запомнить.

– Шеф сказал вам отдать, – водитель не глядя сунул назад короткую помповую гладкостволку с пистолетной рукояткой, похожую на зыковскую, только фирменную, дороже раз в десять. – Там очень тесно, вы со своим не развернетесь. Перезаряжайте. Ружье оставьте здесь, я за ним присмотрю.

Рука водителя сильно дрожала. И передачу он не с первого раза воткнул. «Волга» рыкнула и, отчаянно мотая кормой, пошла ввинчиваться в тесные переулки.

– Тяжело пришлось?

– Я был в центре, наблюдал. Там… Ничего. Удивились все. Шеф ждал худшего.

Водитель помолчал и добавил:

– Удачи.

Въезд в тупик перегораживал серебристый «Мерседес», вымытый до ослепительного блеска. «Волга» поперла на него как советский штурмовик, которому сдуру подставился «Мессер». Берегись поезда. Изделие немецкого автопрома шустро отпрыгнуло с дороги.

Особняк Суслика оказался большой двухэтажной коробкой с нахлобученной сверху тяжеловесной многоскатной крышей. В распахнутые ворота задом впихивалась громада камазовской бетономешалки. Ее продвижением руководил Зыков, выразительно размахивая обрезом. Внешность сержанта удивила Лузгина. Что-то в Зыкове было странное.

Только выйдя из машины, Лузгин понял – сержант потерял шляпу и стал весь в крапинку. С ног до головы уделан кровавыми брызгами.

– Ага! – приветствовал его Зыков. – Сюда давай! Есть тебе работенка! Кувалду возьмешь у крыльца! И бегом по дому! На каждом окне подъемники для ставней… ставен… хер знает, как правильно! Чтобы раздолбал все до единого! И электрику, и механику! Уничтожить! Оба этажа! Вперед!

– Ты чего кричишь? Все живы?

– Кричу? Разве? Все живы, все, давай!

Тут Лузгину тоже заложило уши. Воздух жужжал. Именно так – жужжал воздух.

На высоком крыльце сидел Вовка. Встопорщенный до последней шерстинки, он казался вдвое больше себя обычного.

– Что с тобой, сынок?! – воскликнул Лузгин.

Оборотень поднял на Лузгина страшноватые прищуренные глаза.

– Я-а ра-а… ра-а-бо… та-ю, – сказал он. – Хо-о-рошо. Ты-ы иди.

Лузгин принял решение ничему больше не удивляться и пошел в дом.

– Как я блева-ал!!! – орали голосом Котова где-то внизу, на цокольном этаже.

Внутри дом тоже напоминал крепость. Прихожая была тесной, за ней – узкий коридор с ответвлениями под прямым углом. Лузгин искал дорогу вниз, пока не наткнулся на кровавые следы. По ним вышел к Т-образному перекрестку коридора с лестницей, спустился, толкнул массивную дверь, вполне достойную бомбоубежища, и оказался в сауне.

Первой мыслью было – лучше б он сюда не заходил. Второй – бегом отсюда!

Жужжало здесь на грани выносимого. Наверху тарахтела бетономешалка. А из-под самого потолка с улицы хлестал свежий цементный раствор. Через узкое оконце. Под окном был бассейн, примерно три на три. Перевесившись через край, в бассейне орудовали лопатами Котов и Долинский. Котов был сильно измазан кровью, Долинский совершенно чистый.

– Баю-баюшки-баю! – орал Котов.

Из потолка торчал крюк, от него вниз уходила туго натянутая веревка. Лузгин, в общем, догадывался, что болтается на ее конце. Но он был должен увидеть это своими глазами. Короткими шагами Лузгин приблизился к бассейну.

– Вот он, сука! – крикнул Котов радостно. – Красавец! Любуйся!

«Мастер» не был похож на живое существо. Он вообще ни на что не был похож. В цементе утопало по пояс человеческое туловище, увенчанное нечеловеческой головой. Ближе к собаке, чем к обезьяне. Привыкший иметь дело с Вовкой, Лузгин в первый момент не почувствовал особого шока. И тут лицо «мастера» ожило. Приоткрыло единственный глаз. Показало зубы. Лузгин выронил обрез, упал животом на край бассейна, и его начало рвать прямо «мастеру» под ноги.

– Ага! Еще одно жертвоприношение! – орал Котов. – Все правильно, Андрей! Обряд инициации охотника на вампиров! Не ссы! Проблюешься – и морального кризиса как не бывало!

Повешенный за шею «мастер» заходился в беззвучном крике. Котов въехал ему лопатой по морде и продолжил разгонять по бассейну раствор.

Лузгин достал носовой платок, утерся, подобрал обрез и снова посмотрел на «мастера». Жуткий лысый череп покрывали неровные обрывки пергаментной кожи. В районе макушки виднелась черная дыра. На торчащих вперед челюстях висели ошметки мяса – наверное, все, что осталось от губ. Лузгина скрутило по новой.

– Руки показать не можем, покидали вниз, – раздался спокойный голос Долинского. – Женька их отрубил. Ноги, кстати, тоже. Вот живучая тварь…

Лузгин с трудом разогнулся. Долинский мешал раствор, покрывший «мастера» уже по грудь. Шум по-прежнему стоял оглушительный, значит, получеловек говорил с ним мысленно.