Жозеф Рони-старший - Нимфеи (Озеро Белых Лилий)

— Представьте, я уже задавала себе тот же вопрос, — чуть нервно рассмеялась девушка. — Я пыталась запомнить путь по которому синегубые тащили меня, но запуталась во всех этих ответвлениях, а они проскакивали их сходу. Вероятно здешние аборигены обладают особым чувством пространства свойственным, например, перелетным птицам.

— Вероятно, вы правы, — согласился я. — Возможно, это качество развилось у них из-за долгих путешествий под водой.

— Да и видят они гораздо лучше нас, даже в темноте, — вздохнула Сабина.

Минуло еще два часа, и вот впереди стал разливаться зеленоватый свет. Немного погодя мы вступили под своды величественного зала, всю левую часть которого занимало озеро. Его воды простирались и дальше — в широкую галерею, озаренную вдали ярким светом. Именно его отблеск, падая на воду, а затем многократно отражаясь от стен, и наполнял светом пещеру. Шум наших шагов спугнул каких-то больших птиц, и они, мерно взмахивая широкими крыльями, устремились вдоль галереи к свету.

Судя по всему, наше путешествие по темным подземельям подошло к концу. Вместе с радостью накатила усталость, и мы присели на прибрежные валуны. Наш проводник знаками показал, что ненадолго оставит нас и нырнул в неподвижные воды. Мы были рады и нежданному отдыху, и возможности остаться наедине. Я обнял Сабину за плечи, она доверчиво опустила головку на мое плечо, и словно по мановению волшебной палочки исчезли все тревоги и печали.

Мне подумалось, что выпавшие на нашу долю опасности и невероятные приключения только усилят любовь, скрепив ее навеки общими воспоминаниями о пережитом.

Вскоре наш проводник вернулся, и путешествие продолжилось.

На этот раз мы шли по мрачному коридору, под которым текла река — мы видели внизу ее сонные воды сквозь трещины в камнях. Вековые испарения пронизали сыростью и холодом каменные стены, с низкого свода сочились ледяные струйки, временами заставляя нас ежиться, и тем радостнее приветствовали мы освещенную яркими лучами солнца долину, куда наконец вывел нас этот унылый туннель. По ослепительно синему небу мчались облака, как отзвуки дальней грозы, и их тени стремительно скользили по вертикальным скалам, окружавшим долину.

Приглядевшись, я понял, что в действительности мы оказались в огромной пещере, свод которой обрушился еще в незапамятные времена. Его гигантские осколки давно поросли травой и кустами, и только кое-где среди зеленого покрова торчали источенные временем камни, напоминая сброшенных со своих пьедесталов идолов. По отвесным стенам змеились лианы, а на скальных выступах примостились небольшие деревья.

Миновав открытое пространство, мы вновь вступили в подземные лабиринты, чтобы вскоре снова оказаться под открытым небом.

Туннели чередовались зелеными долинами, в которые некогда превратилась цепь пещер, и мне подумалось, что подобный гигантский катаклизм мог произойти лишь в результате мощного землетрясения.

После полуторачасового перехода мы оказались возле огромного озера, в которое впадала многоводная река, низвергавшаяся с двадцатиярдовой высоты. Вид этого водопада ошеломил меня: я никак не ожидал увидеть под землей некое подобие Ниагары, сходство с которой подчеркивала и огромная — не менее семидесяти ярдов — ширина водного потока.

Теперь мальчик почти бежал, нетерпеливо оглядываясь и жестами торопя нас.

Обогнув высокий скалистый мыс, мы поняли, к чему он так радостно стремился: от расположенных в отдалении хижин навстречу нам бежала толпа людей, удивительно похожих на нашего маленького друга.

Я уже отмечал, что его облик соответствовал нашим представлениям о европеоидах, и теперь, увидев его сородичей, Понял, что не ошибся.

Как выяснилось позднее, это племя было оттеснено в подземелья, как слабейшее. Их слабость объяснялась замедленной по сравнению с другими эволюцией: об этом, в частности свидетельствовало и большее, чем у нимфеев или синегубых сходство с нами.

Сначала я предположил, что мало изменившийся внешний вид говорит о позднем, возможно через сотни лет, переселении в эти места, но потом отказался от подобной теории.

Выяснилось, что далекие предки нашего юного друга попали сюда почти следом за обитателями гнилого леса, но те сумели изгнать их с относительного мелководья к подземным рекам. Что касается синегубых, то они, по-видимому, отпочковались от подземных жителей и, как наиболее жизнеспособная часть племени, сумели вернуться на поверхность, а вот нимфеи, похоже, совершенно самостоятельное племя, пришедшее с западных равнин Азии и приспособившееся к жизни озерного края.

Удивительно то, что среди этих весьма схожих по образу жизни племен не существует смешанных браков, а отсутствие свежей крови ставит их на грань вымирания — примером могут служить несчастные тощие великаны. Существует ли прогресс в развитии синегубых или нимфеев, еще следует определить, а вот подземным жителям явно грозит повторение участи их давних врагов из затопленного леса.

Воспользовавшись благоприятным случаем, приведшим нас в подземное поселение, я с воодушевлением принялся за научные наблюдения. Пример местных племен неоспоримо доказывал, что условия жизни продолжают влиять на человека, непосредственно формируя его, хотя это и не желает признавать наш слишком самонадеянный разум. Я мечтал со временем проникнуть в тайны происхождения странной популяции человечества, но более всего меня интересовало их восприятие окружающего мира. И в то же время меня терзала мысль об участи обнаруженных нами племен, когда армии исследователей всех мастей ринутся изучать новые объекты, мечтая только о толстых научных трудах. Как много живого уже погубила тяга к научным исследованиям и экспериментам!

Я подумал, что для сохранения этого уголка Земли, было бы куда полезнее, если бы мы погибли в бесконечных болотах. Эта мысль, сформулированная с искренностью, достойной философов-позитивистов, потрясла меня: ведь в этом случае погибла бы и Сабина! Но что толку страдать от гипотетических ужасов, когда впереди маячили весьма реальные перспективы гибели неповторимых образчиков эволюции. Утешало лишь то, что не многие смогут одолеть безлюдные пространства, отделявшие цивилизованное общество от затерянных в неизвестности болот, и форсировать сами болота — во всяком случае, в ближайшие десятилетия. Я надеялся, что жители озерного края, с легкостью усвоившие наш язык, смогут успешно защитить свои владения, да и среди возможных колонистов вряд ли найдутся любители болотистых пространств, когда повсюду пустует масса плодородных земель.