Алексей Гравицкий - Наместник дьявола

Сергею очень нравилось покуривать хороший табак и подремывать над томиком Шекспира. Вечера проходили в кресле под пледом в полном умиротворении.

Полный покой. Покой — то к чему так или иначе стремится каждый человек. То, для чего придумали загробный мир. То ради чего и в поисках чего живут и умирают. Алтаев наконец нашел этот покой и осознал, что его-то и не хватало. Осмысление было счастьем, а счастье не долговечно.

Счастье кончилось в один из вечеров. Из умиротворенной полудремы под пледом его выдернул до тошноты знакомый голос:

— Думаешь сбежал?

Вопрос прозвучал насмешливо и настолько неожиданно, что Сергей вздрогнул. Зная, что увидит Трензива, Алтаев повернулся. Проводник стоял и скалился в недоброй усмешке.

— Чего ты хочешь, скот? — зло рявкнул Сергей.

— Вот вам и хорошие манеры, — лицо проводника исказила странная гримаса. — Скот! И это говорите вы, Сергей Борисович! Да у меня из-за вас столько проблем, что если здесь и уместна речь о чьем-либо скотстве, то скорее о вашем, нежели о моем. Нехорошо вы поступаете со мной, Сергей Борисович, право слово.

— Ты пришел давить на жалость? — безразлично спросил Сергей. — Так она мне чужда. Во всяком случае по отношению к тебе, чертово отродье.

Проводник потянулся за стулом, сел, сказал уже мягче, явно взяв себя в руки:

— На жалость вашу я никоим образом не рассчитывал. Что до всего остального, то я пришел сообщить вам некоторые факты, способные повлиять на ваше бытие.

— И все?

— И, возможно, — промурлыкал Трензив, к которому явно вернулось самообладание. — Возможно, сделаю вам одно предложение.

— Валяй, выкладывай свои факты, — разрешил Сергей.

Алтаев старался выдерживать развязный барский стиль беседы, но внутри застрекотала взбесившимся кузнечиком тревога.

— Хорошо, — быстро согласился проводник. — А факты такие.

Трензив взял драматическую паузу, поглядел на подопечного. Тот стоял с видом уставшего пофигиста, и проводник отбросил театральные эффекты, заговорил быстро и сухо:

— Во-первых, на вас вышли бессмертные, — черт загнул палец на правой руке. — Человек пять, не больше. Но первый из них окажется здесь приблизительно через два-три часа, а последний не позднее рассвета. Во-вторых, немногим позднее полуночи на крышу опустится космический кораблик с пачкой инопланетян на борту. У них между прочим приказ от «вселенского разума» на ваше уничтожение. В-третьих, в настоящий момент на центральной площади города собирается несанкционированный митинг религиозных фанатиков. Эти ребятки совершенно случайно узнали где скрывается наместник дьявола на земле и хотят порвать его антисвятейшество на британские флажки. В-четвертых, следом за ними всеми припрется ваш знакомый Вифанаил, который теперь знает чего от вас ждать. Уж поверьте, второй раз наш ангел не ошибется. Мало? Хотите еще? Могу и еще, но не стану. Поберегу ваше время. Первый гость появится около двенадцати, так что времени вам осталось до полуночи.

— Сволочь, — прошипел Сергей. — Почему ты не даешь мне покоя?

— Потому что я проводник, — ухмыльнулся победно Трензив. — Обеспечение покоя в мои должностные обязанности не входит.

— Откуда они узнали? Откуда все сразу??? — Сергей не выдержал, вскочил и заметался по комнате.

Бес радостно заулыбался:

— Ну, скажем их натолкнули на эту мысль.

— Скотина!!! — заорал Алтаев.

— Могу предложить вам сделку, Сергей Борисович, — беспечно сообщил тот. — На безысходность так сказать, на безрыбье.

Сергей остановился и метнул в Трензива такой взгляд, что тот чуть не провалился вниз к начальству.

— Никаких сделок, — прорычал Алтаев. — Никогда ничего общего с вашей канцелярией больше затевать не стану. И потом у меня еще есть желание. Так вот я хочу, чтобы сегодняшний день не кончался. Раз уж раньше нуля часов ко мне не припрутся, то нехай в ноль часов ноль ноль минут начинается не завтра, а опять сегодня.

Радость с лица проводника как ветром сдуло.

— Хочу напомнить вам об ограничениях, — мрачно произнес Трензив. — Безоговорочное исполнение данного желания невозможно, потому как исключает возможность получения нами того, что причитается по договору.

Алтаев покосился на проводника:

— Варианты поправок?

— Ну я могу предложить только один вариант. Мы замыкаем для вас сегодняшний день во временную петлю, а вы, — чертов проводник снова взял театральную паузу.

— А я? — переспросил Сергей, ругая себя за то, что начинает играть по чужим правилам.

— А вы даете обещание, Сергей Борисович, что временная петля будет разорвана при первом вашем осознанном или неосознанном желании ее порвать без возможности замкнуть ее снова.

— Хрен с вами, — отмахнулся Сергей. — Обещаю.

— Что вы обещаете, Сергей Борисович? — голос Трензива стал густым и приторным, как конфетка-тянучка.

— Я обещаю, что в случае если осознанно или неосознанно у меня возникнет желание порвать временную петлю, она будет порвана незамедлительно. Обещаю, что не стану предъявлять претензий по поводу выхода из петли и требований возобновить петлю.

— Прекрасно, — на рожу проводника вернулась уверенность, губы скосились в злорадной ухмылке. — До свидания, Сергей Борисович. До скорого свидания.

— Прощай, бес.

— До скорого свидания, — повторил Трензив. — Поверьте, меня вы увидите раньше, чем ангелов, фанатиков, бессмертных или инопланетных товарищей.

Проводник примерзко гы-гыкнул и с легким хлопком растворился в воздухе.

— Сволочь, — подытожил Алтаев.

Дневники Сергея Алтаева (выдержки)

«День первый.

На самом деле он уже не первый, но будем считать его началом отсчета. Когда все дни не просто похожи друг на друга, а по сути и есть один день начинаешь путаться. Так что заметки эти исключительно для борьбы с путаницей.

Идея с временной петлей бесподобна. Только окунувшись во все это понимаешь что такое покой. Днем предаюсь чревоугодию, вечером читаю Шекспира.

День второй.

Хм. А вот об этом я не подумал. Записки-то переходят в новый день, а я остаюсь в старом, так что по сути дневник бесполезен. Хотя почему бы и не расставить акценты дня, а заодно потренировать память?

На ночь читал Шекспира. В коридоре наткнулся на Машеньку, девочку из нового персонала, которую наняла Ольга. Миленькая девочка, я б ее… впрочем я ей явно не понравился. Жаль.