Станислав Лем - Солярис. Эдем. Непобедимый

Уже уйдя оттуда, Роган подумал, что следовало бы, вообще говоря, определить радиоактивность останков, потому что это в известной мере помогло бы выяснить, что случилось с Беннигсеном и с другими: если бы уровень радиоактивности оказался очень высоким, это означало бы, что погибший находился поблизости от поля битвы. Но он забыл это сделать, а теперь уж ничто не заставило бы его снова отвалить могильный камень. Вместе с тем Роган понял, какую большую роль в его поисках играет случай, — ведь ему казалось, что все окрестности этой пещеры он осмотрел весьма обстоятельно. Новая мысль пришла ему в голову, и он поспешно двинулся по кровавому следу, ища его истоки. След вёл почти по прямой линии вниз, будто бы к месту битвы. Но метров через триста внезапно свернул в сторону. Геолог потерял колоссально много крови, и было просто поразительно, что, несмотря на это, он ушёл так далеко. Камни, на которые после катастрофы не упало ни капли дождя, были обильно залиты кровью. Роган взобрался по неустойчивым крупным глыбам и очутился в небольшом углублении под ребристым каменным выступом.

Первое, что он увидел, была неестественно большая подошва металлической стопы робота. Арктан лежал на боку, рассечённый посредине, видимо, очередью из вейра. Невдалеке полулежал, опираясь на скалу, чуть не пополам согнутый человек в шлеме, почерневшем от копоти. Он был мёртв. Излучатель ещё висел на его безвольно разжавшейся руке, блестящим дулом упираясь в камни. Роган сначала не решался притронуться к мертвецу, только пытался, стоя на коленях, заглянуть ему в лицо, но оно было так же изуродовано разложением, как у Беннигсена. Потом он распознал широкую плоскую геологическую сумку переброшенную через плечо сидевшего. Это был сам Реньяр, руководитель экспедиции, подвергшейся нападению в кратере. Измерения радиоактивности показали, что арктана уничтожили разрядами вейра, — индикатор отмечал характерное наличие редкоземельных изотопов.

Роган хотел было взять опознавательный жетон, но теперь его на это уже не хватило. Он только отстегнул сумку — при этом можно было не касаться тела. Но сумка была битком набита одними лишь образцами минералов. Поэтому Роган отковырял ножом монограмму Реньяра, прикреплённую к сумке, спрятал её и снова, глядя на неподвижные тела, попытался сообразить, что же, собственно, тут произошло. Похоже было на то, что Реньяр стрелял в робота, но почему? Может, тот напал на него или на Беннигсена? А впрочем, разве при амнезии человек способен защищаться от нападения? Он понимал, что ему не разгадать этой загадки, а между тем надо было продолжать поиски. Он снова поглядел на часы: скоро пять. Кислорода дальше не хватит, надо бы возвращаться. Тут ему пришло в голову, что можно вывернуть кислородные баллоны из аппарата Реньяра. Он снял аппарат со спины трупа, обнаружил, что один баллон ещё не тронут, заменил им свой опустевший, а потом начал укладывать камни вокруг тела Реньяра. На это ушёл чуть ли не час, но он считал, что мертвец всё равно щедро расплатился, уделив ему свой запас кислорода. Когда могильный холмик был готов, Роган подумал, что вообще-то неплохо бы ему прихватить оружие, ведь излучатель наверняка не полностью разряжен. Но мысль возникла слишком поздно, так что он ушёл ни с чем.

Было без малого шесть; Роган так устал, что еле ногами двигал. У него были ещё четыре тонизирующие таблетки, он принял одну и вскоре встал, чувствуя прилив сил. Он не имел ни малейшего понятия, откуда начинать дальнейшие поиски, поэтому пошёл напрямик к каменным воротам. До них оставалось ещё около километра, когда счётчик отметил возрастание радиоактивности. Пока она была относительно невысокой, и поэтому Роган шёл дальше, внимательно глядя по сторонам. Ущелье извивалось, и поэтому скалы были оплавлены лишь кое-где. Но по мере того как он продвигался к воротам, этой характерной потрескавшейся глазури становилось всё больше; наконец Роган увидел огромные глыбы, все в застывших пузырях, — их поверхность кипела от разрядов антиматерии. Тут ему, собственно, уже нечего было делать, но он всё шёл вперёд. Счётчик начал теперь стрекотать всё быстрей и быстрей, стрелка бешено танцевала по шкале. Наконец Роган увидел издалека обломки каменных ворот; они упали в котловину залитую расплавленным камнем, будто застывшей водой, — это был дьявольский след битвы, распылившей ложе потока; стены ущелья внизу покрылись толстой скорлупой лавы, а чёрный мех металлических зарослей повис обгорелыми лохмотьями: чуть подальше в каменных стенах зияли громадные проломы, более светлые по цвету. Роган поспешно повернул назад.

И снова выручил случай. Когда он на обратном пути подошёл к следующим за полем боя гораздо более широким каменным воротам, то поблизости от места, которое он недавно проходил и осматривал, в глаза ему сверкнул какой-то металлический предмет. Это был алюминиевый редуктор кислородного аппарата; в неглубокой щели между большой скалой и ложем испарившегося ручья темнела спина в обгоревшем комбинезоне. Труп был без головы. Ужасающая сила взрывной волны перебросила человека через нагромождение камней и размозжила его тело о скалу. Поодаль лежала ничуть не повреждённая кобура, в ней был аккуратно пригнанный, блестящий, словно только что вычищенный вейр. Роган забрал его себе. Он пытался опознать погибшего, но не смог. Двинулся дальше вверх по ущелью. Свет на восточном склоне был уже красным и, словно пылающий занавес, поднимался всё выше, по мере того как солнце уходило за горный хребет. Было без четверти семь. Роган просто не знал, что делать. Пока что ему везло — по крайней мере в том смысле, что он выполнил задание, уцелел и мог возвращаться на корабль. В том, что четвёртый человек тоже погиб, у него уже не было сомнений; да, впрочем, он был почти убеждён в этом ещё на корабле. Сюда пришёл, чтобы полностью удостовериться. Так имеет же он теперь право возвращаться? Запаса кислорода, которым он обязан Реньяру, хватит ещё на шесть часов. Но впереди ведь целая ночь; ночью он ничего не сможет делать, даже не из-за тучи, а из-за того, что скоро совсем выдохнется. Он глотнул очередную тонизирующую таблетку и, ожидая, пока она подействует, пытался составить хоть мало-мальски толковый план дальнейших действий. Чёрные заросли в вышине, у края скал, заливало багровое зарево заката, и в его свете острия кустов сверкали и переливались глубоким фиолетовым огнём.

Роган всё не мог решиться. И, сидя вот так у отверстия большой пещеры, он услыхал надвигающееся тяжкое жужжание тучи. Странное дело — он ничуть не испугался. Его отношение к туче за один этот день поразительно переменилось. Он знал — или по крайней мере ему казалось, будто он знает, — что́ он может себе позволить, точно альпинист, которого не отпугивает смерть, таящаяся в трещинах ледника. Правда, он и сам ещё толком не разобрался, что за перемена в нём произошла; он не мог вспомнить, когда впервые, глядя на чёрные заросли, переливающиеся на склонах всеми оттенками фиолетового цвета, приметил их угрюмую красоту. Но теперь, уже видя чёрные тучи, — а приближались две тучи, взлетевшие с обоих склонов ущелья, — он даже не шевельнулся, не пытался укрыться, прижимаясь к камням. В конце концов, было не важно, сидел он или лежал, если только аппаратик продолжал работать. Сквозь материал комбинезона Роган коснулся его круглого, как монетка, донышка и кончиками пальцев ощутил тончайшую вибрацию. Он не хотел накликать опасность и уселся поудобней, чтобы не шевелиться без надобности.