Дэвид Герролд - Сезон бойни

– Я н-не хочу вам п-помогать, – заявила Дуайн. – Я в-вас не люблю.

– Мне жаль, что ты меня не любишь. Думаю, через минуту ты будешь любить меня еще меньше, но я ничем не могу тебе помочь.

– Я н-не п-понимаю вас.

– Сейчас я разговариваю с объединенным разумом. – Я поглядел ей прямо в глаза. – Я знаю, что вы используете ее. Знаю, что вы подсматриваете через нее с самого первого дня. Вы ни за что не нарастили бы ей мозг, не всадив туда заодно жучков. Она об этом не знает, не так ли? Но я знаю.

– Вы с-сумасшедший.

Голос Дуайн резко изменился, и я понял: это говорит не она.

– Дуайн назвала меня Джимбо. Только один человек на всей планете называл меня Джимбо. Теперь он – часть объединенного разума, и разум называет меня Джимбо. Тед, я знаю, что ты здесь. Перестань попусту терять время и помоги мне.

Дуайн открыла рот, чтобы что-то сказать, но не произнесла ни слова. В течение какого-то мгновения она просто бессмысленно улыбалась. С ее толстых губ сбежала струйка слюны. Это была настоящая Дуайн – Дуайн без ниточек. А может быть, вовсе и не было никакой Дуайн – только безмозглая кукла из мяса, неспособная даже жить без посторонней помощи. О боже, какая мерзкая мысль! Надеюсь, что это неправда. Хотя не знаю, что лучше: быть достаточно умным, чтобы понимать свою неполноценность, или быть бесчувственным до такой степени, чтобы не знать об этом. Мне хотелось, чтобы Дуайн имела собственное сознание, тогда я мог бы вымолить у нее прошение. Это сняло бы с меня хоть чуточку кошмарного груза. Но я по-прежнему оставался эгоистом. О черт – даже пытаясь спасти Лиз, я оставался эгоистом. Ну и что? Есть ли в этом мире хоть что-нибудь неэгоистичное? По крайней мере, я заставил свой эгоизм служить человечеству, разве нет?

Неожиданно Дуайн сказала: – Хорошо, Джимбо. Что тебе нужно?

– Телефон. Свяжите меня снова с Рэнди Данненфел-зером.

– Это невозможно, – прогнусавила Дуайн.

– Чушь. Мы оба знаем, что возможно. Объединенный разум – самый крупный абонент мировых сетей. Соединись через синтезатор, если ты так печешься о своей проклятой секретности. Я хочу попытаться спасти Лиз.

– Джим, она мертва.

– У тебя есть доказательства?

Я боялся задавать этот вопрос, но еще больше боялся ответа.

– Нет, но…

– Тогда соединяй, черт тебя возьми, и перестань тратить время, Дуайн. У нее не те силенки, ты сама знаешь.

Лицо Дуайн снова стало пустым. Должно быть, там спорили. Хотел бы я знать, кто и с кем. С кем я вообще разговариваю?

Внезапно на лице Дуайн появилось новое выражение. Удивительное дело, но я узнал его.

– Данненфелзер слушает…

О мой бог! Я вздрогнул от ужасного прозрения. Из тела Дуайн Гродин выглядывал сам Рэнди Данненфелзер. Видеть это было жутко.

Я проглотил ком в горле и сказал: – Это Маккарти. Я достал терминал.

– Поздно, – сказала Дуайн. – Мы потеряли слишком много тигров, одну треть. Я не могу снять ни одного.

– Ты обещал… – начал было я, но тут же сообразил, насколько глупо это звучит. – Послушай, Рэнди. У меня нет времени спорить. Просто соедини одного тигра с сетью, прямо сейчас, и дай мне его шифр – я подключусь. Обещаю, я сделаю тебя героем. Соедини его через одного из своих операторов и предупреди, чтобы он убрал руки, – тебе поверят. Вот и все, что требуется.

Дуайн покачала головой: – Нет, забудьте об этом. Я отключаюсь.

– Рэнди, погоди! Если ты сделаешь это, я скажу одну вещь, о которой тебе просто жизненно необходимо знать.

– Мне не надо ничего знать. И уж, во всяком случае, не от вас. Не льстите себе.

– Ты имплантирован, – быстро сказал я. – Если ты мне не веришь, выключи телефон. Ну давай – ты по-прежнему слышишь мой голос в ушах, верно? Хотя связь прервана, не так ли? Это потому, что объединенный разум передает мои слова напрямую в твое сознание.

Это была рискованная игра. Позволит ли ему Телепатический корпус услышать мои слова? Согласится ли помочь мне? Ведьу Т-корпусасвои планы…

Дуайн страшно растерялась. Она почесала нос, потом начала ощупывать голову.

Боже мой! Сработало! Интересно, что сейчас делает Т-корпус?

– Ты чувствуешь, Рэнди? Сейчас ты трогаешь свой нос, щупаешь голову, я тебя вижу…

– Ты шпионишь в моей голове!

– Нет, я связан с тобой через Дуайн Гродин, говорящую картофелину. Прости, Дуайн. Связь осуществляет объединенный разум. Она воспроизводит твои эмоции, движения, все остальное. Мы можем пользоваться Дуайн как терминалом для тигра. А теперь дай мне его, пожалуйста…

– Я не верю вам. – Дуайн заткнула уши руками. – Это удивительно. Это чертовщина. Я… я не знаю, что я сделаю.

– Верь мне, Рэнди. И не отвлекайся. Мне немедленно нужен тигр.

– Нет, уже слишком поздно, – сказала Дуайн/ Рэнди. – Раньше я мог что-то сделать, но вы исчезли.

– Меня накачали наркотиком, Рэнди. Доктор Шрай-бер ответит за это, я тебе обещаю.

Дуайн почесала левую грудь. В течение какого-то мгновения она выглядела озадаченной.

– Какое странное чуство. – Я не разобрался, кто говорит – Дуайн или Рэнди. Она икнула. Потом сказала: – Похоже, у одного из тигров возникли проблемы – у номера четырнадцать. Я снимаю его с маршрута для диагностической проверки. Но если начнется атака, я немедленно верну его на передовую.

– Спасибо, Рэнди. Я тебя крепко обниму и поцелую, когда вернусь…

– Если вы это сделаете, я отдам вас под трибунал. Я не желаю даже прикасаться к вам.

В устах Дуайн это звучало жутко.

– Даю слово, – ответил я. – Все, что захочешь. Дуайн коротко кивнула – и Рэнди Данненфелзер исчез.

Наши возможности для непосредственного наблюдения за жизнью мандалы крайне ограничены. Большинство данных, было получено после вынужденных ударов по гнездам, поэтому велика вероятность ошибочных выводов из-за недостаточной и неверной информации. Тем не менее имеющиеся на сегодня данные позволяют предполагать, что старые неподвижные гастроподы продолжают чувствовать себя хорошо и еще некоторое время растут.

Это, в свою очередь, предполагает, что камеры-резервуары – не просто усыпальницы. Они могут выполнять какую-то дополнительную функцию в интересах выживания особи и/или мандалы в целом. Что это за функция, пока неясно.

Хотя строгих доказательств этого нет, но согласно одной из гипотез ушедшие на отдых гастроподы не умирают, а претерпевают метаморфозу и превращаются в аналог муравьиной «царицы», единственное предназначение которой – производить яйца.

Из этой теории вытекает естественное следствие: молодые гастроподы функционируют в основном как самцы, с готовностью спаривающиеся с любой изъявившей желание самкой, но, достигнув определенного критического размера, гастроподы становятся самками, командующими семьями, а позже – племенами подчиненных им самцов. Возможно, что, ведя активную жизнь – выжив, питаясь, вырастая, строя, общаясь и, конечно, спариваясь с другими гастроподами, – «царицы» накапливают и несут в себе достаточно спермиев, чтобы оплодотворить сотни и тысячи яиц.