Пол Андерсон - Восставшие миры. Зима мира. Сломанный меч [Авт. сборник]

Фреда выпрямилась.

— Ударь, если хочешь, — насмешливо сказала она. — Юноши, женщины и нерожденные дети — разве они твои враги?

Скафлок опустил клинок и вдруг, даже не почистив его, убрал в ножны. Едва он это сделал, ярость его пропала, сменившись усталостью и раскаянием.

Сгорбившись, он склонил голову.

— Ты действительно отрекаешься от меня? — тихо спросил он. — Этот меч проклят, так что не я произнес те гнусные слова, не я убил этого бедного парня. Я люблю тебя, Фреда, люблю так сильно, что, когда ты со мной, мир прекрасен, как весенний день, и становится мрачным, как ночь, когда тебя нет. Как нищий молю я тебя: вернись ко мне.

— Нет, — простонала она. — Оставь меня в покое и уйди.

— Она вдруг закричала: — Я не хочу тебя больше видеть! Убирайся!

Скафлок повернулся к двери, губы его дрожали.

— Когда-то я попросил у тебя прощальный поцелуй, — очень спокойно сказал он, — и ты не захотела мне его дать. Может, сделаешь это сейчас?

Фреда подошла к лежащему у стены Аудуну, присела и поцеловала его в губы.

— Мой дорогой, мой любимый, — прошептала она, погладила окровавленные волосы и закрыла ему глаза. — Да будет с тобой благоволение божье, мой Аудун.

— Тогда прощай, — сказал Скафлок. — Может, когда-нибудь я снова попрошу у тебя поцелуй… в последний раз. Сомневаюсь, что меня ждет долгая жизнь, но мне это все равно. Я люблю тебя, Фреда.

Он вышел, тихо закрыв за собой дверь. Чары перестали действовать, лай собак и топот копыт разбудили жителей дома. Собравшись в большой комнате, они увидели, что произошло; Фреда сказала им, что какой-то бродяга пытался похитить ее.

На рассвете пришло ее время. Ребенок был большой, а у нее были узкие бедра. Хотя она почти не стонала, роды были тяжелые и долгие.

Убийца кружил где-то рядом, поэтому нельзя было сразу послать за священником. Женщины помогли Фреде, как сумели, но лицо Аасы было мрачно.

— Сначала Эрленд, потом Аудун, — бормотала она. — Дочери Орма никому не приносят счастья.

На рассвете вооруженные мужчины отправились на поиски следов убийцы, однако ничего не нашли и вернулись вечером, сказав, что завтра один или два человека могут поехать в церковь. Тем временем родился ребенок, красивый и голосистый мальчик, сразу начавший жадно сосать грудь Фреды. После полудня она лежала в боковой комнате, которую ей выделили, рядом с сыном.

Мать улыбнулась ребенку:

— Как ты красив, — полусказала-полупропела она, еще не совсем вернувшись из страны теней, где провела последние часы, и ничто не казалось ей вполне реальным, кроме ребенка. — Ты весь красный, сморщенный, но очень красивый. И твой отец тоже сказал бы это.

Слезы полились из ее глаз, как ручей в лесу, и она почувствовала на губах их соленый вкус.

— Я люблю его, — прошептала Фреда. — Пусть простит меня Бог, но я всегда буду его любить. И только это осталось мне от него.

Солнце догорело, опустились сумерки. Луна в третьей четверти ныряла в гонимые ветром тучи. Ночью будет буря, потому что уже прошла длинная осень, приветствовавшая возвращение альвов, и близилась зима.

Дом Эрленда съежился под небосклоном, деревья стонали на ветру, издали доносился шум моря.

Пришла ночь, и ветер превратился в метель, гнавшую перед собой сухие листья. Град застучал по крыше, как банда ночных грабителей. Фреда никак не могла заснуть.

Около полуночи она услышала вдали звук рога, и дрожь сотрясла ее тело. Ребенок заплакал, и она крепче прижала его.

Снова протрубил рог, но на этот раз громче и ближе, заглушив на мгновенье вой ветра и грохот волн. Послышался лай собак, непохожий на тот, что дочь Орма слышала прежде, громкий топот копыт заслонил небо, а земля отозвалась эхом.

«Всадники Асгарда, Дикие Охотники, — подумала Фреда, парализованная страхом. — Почему никто не слышит их?» Ребенок плакал на ее груди, ветер дергал рамы.

Копыта простучали по двору, и снова заиграл рог, да так громко, что содрогнулись стены дома. Лай неземных собак, звон бронзы и железа окружили дом.

Дверь комнаты Фреды выходила во двор. Кто-то постучал в нее.

Засов отодвинулся, и дверь распахнулась настежь. Ветер ворвался в комнату, раздувая плащ того, кто вошел внутрь.

Хотя в комнате не горел очаг, Фреда отчетливо разглядела пришельца. Ему пришлось нагнуться, чтобы не удариться о стропила, а наконечник копья, которое он держал в руке, сверкал, как и его единственный глаз. Седые, как волчья шерсть, борода и волосы выглядывали из-под широкой шапки, закрывавшей лицо.

Вошедший заговорил голосом ветра, моря и пустого небосклона:

— Фреда, дочь Орма, я пришел за тем, что ты поклялась мне отдать.

— Господин… — Она отпрянула, защищенная только одеялом. Если бы Скафлок был здесь… — Господин, пояс в том сундуке.

Один рассмеялся:

— Ты думаешь, я хотел забрать лекарство? Нет, ты должна отдать мне то, что находилось под ним — ребенка, которого уже носила в своем лоне.

— Нет! — Фреда даже не услышала своего крика. Она спрятала за спину плачущего ребенка. — Нет, нет, нет! — Она села и сорвала со стены распятие. — Во имя Бога-Отца и Христа приказываю тебе уйти!

— Я не побегу от них, — сказал Один, — потому что, давая клятву, ты отказалась от их помощи. А теперь отдай мне ребенка!

Он оттолкнул женщину и положил младенца на сгиб свободной руки. Фреда выбралась из постели и бросилась ему в ноги.

— Чего ты хочешь от него? — прорыдала она. — Что ты с ним сделаешь?

Ночной странник ответил словно из безбрежных далей:

— Его ждет судьба великая и страшная, ибо игра между Асами, йотунами и новыми богами еще не закончилась. Тирфинг по-прежнему сверкает на шахматной доске мира, Тор сломал его, чтобы он не подсек корней Иггдрасила[23]. Потом я достал его и отдал Скафлоку, ибо Болверк, который один во всех Девяти Мирах мог снова его отковать, никогда не сделал бы этого для Аса или альва. Меч этот был нужен для отпора троллям, которым втайне помогал Утгард-Локи, чтобы народ, дружественный врагам богов, не захватил Эльфхейма. Но Скафлок не сможет оставить Тирфинг себе, потому что он не пожелает уничтожить всех троллей. На это никогда не пойдут йотуны; в таком случае они вступят в борьбу между альвами и троллями. Тогда и богам пришлось бы выступить против ледяных гигантов, и конец света стал бы совсем близок. Поэтому Скафлок должен погибнуть. Много лет ткал я сеть, благодаря которой этот мальчик был рожден и попал мне в руки. Однажды он возьмет в руки Тирфинг и будет носить его до конца жизни.

— Скафлок должен умереть? — Фреда схватила его за ноги. — И он тоже? О нет, нет!