Филип Фармер - Легенды Мира Реки. Тайны Мира Реки: Рассказы

— Требуется время, чтобы собрать расу господ, — сказал Эйхман. — Время и решимость. Каждый день мы еще немного приближаемся к осуществлению наших планов создания нового Рейха, новой империи, обагренной кровью низших рас.

— Говорите-то вы много, — заметил Боуи. — Но смысла тут мало. Может, позаботитесь объяснить, о чем вы?

Эйхман встал со стула и скрестил руки на груди.

— Человечество можно разделить на две группы, герр Боуи. Овец и волков. Правители и рабы. Мы с вами волки. Так же, как и все, кто тут с нами находится. Раньше мы правили на земле. И точно так же мы предназначены для того, чтобы править в Мире Реки.

С самого моего возрождения в этом непонятном новом мире я работаю ради этой цели. Щедрое провидение привело меня в эту колонию, где я объединился с несколькими офицерами из моего земного существования. Вместе с ними мы составили план воссоздания Рейха путем процесса отбора лучших и отбрасывания негодного материала. Медленно, но уверенно мы собираем подходящих членов для нашей новой империи.

— Отбора? — переспросил Боуи.

— Первоначальными жителями этого места были древние египтяне. Участники цивилизации, сосредоточенные на смерти и жизни после смерти, они жили здесь в состоянии шока и недоумения. По всем своим верованиям они принадлежали к подземному миру, где они должны жить таким же образом, как жили на Земле. Эти дурни не могли примириться со своим существованием на Реке. Не представляло никакой трудности убедить их в том, что их переместил на окончательное место отдохновения какой-нибудь недоброжелательный бог или колдун. И что только одновременным массовым самоубийством они могут привести в порядок космический баланс.

— Оставив вас и ваших товарищей единственными живыми людьми во всей деревне, — заключил Боуи, пытаясь, чтобы его голос звучал твердо.

— Именно. И с тех пор мы поддерживаем этот статус, добавляя к нашему населению только тех, кто разделяет наши взгляды, наши цели и наше арийское наследие. Плюс еще некоторые исключительные личности, как, например, мой друг Голиаф. Всех остальных мы убиваем.

— Довольно радикальный способ создавать армию, разве не так? — спросил Боуи, его терпение уже готово было взорваться.

— Не совсем так, — сказал германец. — Я знаю, что вы думаете, но я отнюдь не бесчеловечное чудовище. Ведь убийство в Мире Реки ничего не означает, совсем ничего. Это, в полном смысле слова, временное неудобство. Большинство тех, кого мы убиваем, вероятно, так и не осознают, что они еще раз умерли. Мы просто отправляем их еще в одно путешествие немного быстрее.

— А как насчет женщин? — Лисандр заговорил впервые.

Эйхман пожал плечами:

— Игрушки для сексуальных забав, ничего больше. Опять-таки, если они предпочитают, смерть приносит им моментальное освобождение. — Немец снова сел. — В конце концов вы, американцы, убивали тысячами краснокожих индейцев в продвижении на Запад? И разве не в Спарте детей сбрасывали с горной вершины, чтобы испытать их жизнеспособность? Не проповедуйте же мне мораль, господа. На ваших руках тоже есть кровь.

Боуи медленно поднялся, то же сделал и Лисандр.

— Мне нужно некоторое время, чтобы обдумать ваши слова. Завтра утром я сообщу вам свое решение.

— Это приемлемо, — согласился Эйхман. Он выдержал минутную паузу, в то время как Боуи с Лисандром направились к двери. — Помните, герр Боуи. Я могу править с вашей помощью. Я могу править без вашей помощи. В любом случае я буду править.

Очутившись снова в своей хижине, Боуи повернулся к своему помощнику:

— Ну как, Лисандр, что ты думаешь о мистере Эйхмане и о его маленькой речи? Появились ли у тебя какие-то другие мысли? Не искушает ли тебя хоть чуть-чуть его предложение?

Греческий военачальник сплюнул на пол.

— В Спарте мы высоко ценили силу и храбрость. Но без чести они ничего не значили. Эти люди делают себе добычу из слабых и беспомощных. У них нет чести. Будет такое удовольствие разбить их!

— В точности мои мысли, — одобрил Боуи. — Лучше перекрести пальцы, чтобы Крокетт и наши друзья явились сюда сегодня же ночью. Потому что иначе наша завтрашняя встреча с Эйхманом не будет приятной.

Свист рогатой совы пробудил Боуи от его сна без сновидений. Затаив дыхание, он ждал, чтобы этот звук повторился. Меньше чем через минуту, свист раздался снова сквозь темноту ночи. Сигнал Крокетта.

Прокравшись к Лисандру, Боуи ничуть не удивился тому, что нашел грека бодрствующим, глаза его горели от возбуждения:

— Меня он тоже разбудил, — шепнул военачальник. — Осмелимся ли мы ответить?

— Думаю — лучше не надо, — ответил Боуи. — Нет у нас причин отказываться от наших намерений. Заставишь замолчать часового у двери?

— С удовольствием, — Лисандр тихо схватился за свой нож из рыбьей кости одной рукой. И молча нырнул в черноту в передней части комнаты.

— Сделано, — доложил он через несколько секунд, втаскивая в комнату обмякшее тело. — Кругом, кажется, никого. Возможно, все окажется проще, чем мы думали.

— Сомневаюсь, — возразил Боуи, вынимая кинжал из ножен. — Это никогда не бывает легко.

Как обычно, он оказался прав. Голиаф, Эйхман и дюжина нацистов ждали их у ворот поселения.

— Герр Боуи, — окликнул нацистский вождь. — Я в вас сильно разочаровался. Собрались уходить, не попрощавшись. Хотя, должен признаться, я ничего другого и не ожидал. От вас, американцев, всегда одни неприятности.

— Это мы, правильно, — холодно произнес Боуи. Эйхман, очевидно, не подозревал об участниках набега по другую сторону стен. Все стражники с поста у ворот окружили его. Остальной лагерь спал, ничего не зная. Что означало, что может произойти что угодно. — От нас одни неприятности.

Он взмахнул рукой с кинжалом в сторону Голиафа.

— Подойти-ка, великан, — поманил он. — Посмотрим, как ты на самом деле крепок.

— Убей этого дурня, — сердито пролаял Эйхман. — И его друга тоже.

С ревом предвкушения радости великан неуклюже шагнул вперед. Его громадная дубинка просвистела в воздухе, нацеленная прямо на голову Боуи. Но техасца там уже не было. Двигаясь с удивительной скоростью, он неожиданно ловко присел, так что Голиаф не мог его достать, и полоснул его по бедру.

Вскрикнув от неожиданности и боли, гигант неистово лягнул ногой. На этот раз Боуи подпрыгнул — и опять избежал удара. На груди Голиафа, точно по волшебству, появилось кровавое пятно.

— Да возьмите же его, идиоты! — взвизгнул Эйхман, обращаясь к своим людям, загипнотизированным этой стычкой.