Урсула Ле Гуин - Левая рука тьмы: Левая рука тьмы. Планета изгнания. Гончарный круг неба. Город иллюзий

Еще один голос всплыл в его памяти, услышанный очень давно в глубинах Леса: «Мы не можем так жить вечно. Должна быть какая-нибудь надежда, некий знак».

Он не был отправлен с посланием человечеству, как говорил Зоув. Надежда была непрочной, знак неясным. Он должен был лишь переправить послание человечества, его вопль о помощи, об избавлении.

«Я должен отправиться домой. Я должен рассказать им всю правду», — подумал он, зная, что Синги ни за что не допустят этого, что будет послан только Орри, а его задержат здесь или убьют.

Измученный тревогой и продолжительными усилиями думать последовательно и ясно, он весь обмяк, его раскованный контроль над своим двойным разумом сломался. В полном изнеможении он упал на кушетку и спрятал лицо в ладонях. «Если бы я только мог отправиться домой! — думал он. — Если бы я смог еще раз пройтись вместе с Парт по Поляне!..»

Так оплакивал свою печальную судьбу мечтатель Фальк. Ромаррен же пытался уйти от этой безысходной тоски, думая о своей жене — темноволосой, золотоглазой женщине в платье, расшитом тысячью крохотных серебряных цепочек, о своей Адрис. Но его обручальное кольцо пропало, и Адрис уже мертва. Она умерла очень давно. Она выходила замуж за Ромаррена, зная, что вместе они будут не больше одного лунокруга, так как он тогда готовился к полету на Землю. И за время этой ужасной разлуки она прожила всю свою жизнь, состарилась и умерла. Не менее ста земных лет прошло со дня ее смерти.

«Тебе следовало умереть столетием раньше», — сказал как-то ничего не понимающему Фальку Властитель Канзаса, видя, либо чувствуя, либо зная, что внутри него находится еще один человек, заброшенный, рожденный очень давно. Теперь, если Ромаррену суждено вернуться на Верель, это произойдет в очень далеком будущем, почти через три столетия. Около пяти больших лет Вереля пройдет с тех пор, как он его покинул. Все изменится настолько, что на Вереле он будет таким же чужаком, каким был на Земле.

Было только одно место, где он мог чувствовать себя дома и где его с радостью встретят те, кто любит его. Это был Дом Зоува. Но он никогда больше не увидит его. Если и ведет его путь куда-то, то только прочь от Земли. Он должен полагаться только на себя и должен совершить единственное — изо всех сил стараться следовать своему предначертанию до конца.

День уже давно наступил. Почувствовав голод, Ромаррен подошел к искусно замаскированной двери и громко попросил на галактическом языке принести пищу.

Ответа не последовало. Однако вскоре человек-орудие принес еду и обслужил Ромаррена. Когда он заканчивал трапезу, снаружи прозвучал слабый сигнал зуммера.

— Войдите, — сказал Ромаррен на языке келшак.

В комнату вошел Хар Орри и вслед за ним высокий Синг Абендабот. Двух других Ромаррен не знал, но их имена звучали у него в голове: Кен Кениек и Краджи. Их церемонно представили ему. Ромаррен обнаружил, что он в состоянии сносно владеть собой. Необходимость скрывать и подавлять личность Фалька пошла ему на пользу, теперь он держался легко и непринужденно. Он осознавал, что психолог Кен Кениек очень искусно и энергично пытался произвести настройку на его мышление, но это его не беспокоило. Если его барьеры выдержали испытание даже под парагипнотическим колпаком, они безусловно не подведут его и сейчас.

Больше никто из Сингов не включал мысленную речь. Они стояли поодаль в странных, напряженных позах, как бы опасаясь чьего-то прикосновения, и переговаривались шепотом.

Ромаррен задал несколько вопросов, которые можно было ожидать от человека в его положении. Вопросы касались Земли, человечества и Сингов. Он с самым серьезным видом выслушивал каждый ответ и удовлетворенно кивал головой. Раз он попытался синхронизироваться с юным Орри, но это ему не удалось. Мальчик, по сути, не имел какой-либо защиты мозга, что вероятнее всего указывало на какую-то обработку, которая свела к нулю то небольшое искусство фазовой настройки, которому он научился еще в детстве. Кроме того, мальчик находился, причем добровольно, под действием наркотика, к употреблению которого он был приучен.

Даже когда Ромаррен послал ему самый привычный сигнал, Орри продолжал сосать трубочку с наркотиком. Благодаря яркому, отвлекающему миру полугаллюцинаций, которые обеспечивал ему наркотик, восприятия мальчика были притуплены, и мозг его не мог отреагировать на сигнал, как должно.

— Вы еще ничего не видели на Земле, кроме этой комнаты, — вкрадчивым шепотом сказал Синг, одетый как женщина. Это был Краджи, внушавший Ромаррену инстинктивный страх и антипатию. Было нечто омерзительное в этом тучном теле под ниспадающими женскими одеждами, в этих длинных темно-пурпурных волосах, в хриплом, надсадном шепоте.

— Мне хотелось бы, разумеется, увидеть больше.

— Мы обязательно покажем вам все, что вы пожелаете увидеть. Земля открыта для своего почетного гостя.

— Я не помню, видел ли я Землю с борта «Альтерры», — задумчиво произнес Ромаррен. — Не помню я и нападения на корабль. Вы мне можете объяснить, в чем тут дело?

Вопрос заключал в себе определенный риск, но ответ был очень важен для Ромаррена. Это было единственным пробелом в его удвоенной памяти.

— Вы были в состоянии, которое мы называем ахронией, — ответил Кен Кениек. — Вы вышли из полета со скоростью света непосредственно у Барьера, поскольку ваш корабль не был оборудован устройством для облегчения перехода из одного времени в другое, так называемым ретемпореализатором. Несколько часов или минут после этого перехода вы были либо без сознания, либо безумны.

— Мы не знали, что такая проблема существует. Полеты со световой скоростью тогда только еще начинались.

— Чем дольше и дальше полет, тем сильнее Барьер, — сказал Кен Кениек.

— С вашей стороны это очень храбрый поступок, — добавил Абендабот характерным для него скрипучим шепотом и с не менее характерной напыщенностью. — Путешествовать на расстояние в сто двадцать пять световых лет в едва опробованном корабле!

Ромаррен принял комплимент, не поправив цифры.

— Давайте, Лорды мои, покажем нашему гостю город Земли.

Одновременно с этими словами Абендабота Ромаррен уловил обрывок телепатического разговора между Краджи и Кен Кениеком, но не уловил его смысла. Он был слишком поглощен поддержанием своей собственной защиты, чтобы быть в состоянии подслушивать мысленную речь или даже просто ощущать ее присутствие.

— Корабль, на котором вы возвратитесь на Верель, — сказал Кен Кениек, — будет, конечно, оснащен ретемполяризатором, и вы не испытаете расстройства психики при выходе в околопланетное пространство родной планеты.