Кир Булычев - Жизнь за трицератопса (сборник)

– Из кого?!

– Да хоть из курицы!

– А вы пробовали вывести орла из курицы?

– У меня другие способности. Я занимаюсь пиаром, а не курицами.

– И сколько? – спросил Минц.

Ему не очень понравился пожилой лейтенант, хотя, как известно, Лев Христофорович терпим к людям – при условии, что они регулярно моются.

– Мы гарантируем вам личную благодарность президента, кроме того, вам будут компенсированы расходы.

Минц поглядел в окно. Белым снегом, крупными хлопьями летели под дуновением ветра лепестки отцветающих яблонь. Природа пробудилась после зимней спячки и готовилась дать жизнь новому поколению плодов и ягод. «Я же, – думал Минц, – уже никогда не стану молодым. И не нужны мне ни деньги, ни почести, ни личное послание президента. Но что остается человеку, если жизнь его подходит к завершению? Работа. Именно работа. Иначе совсем худо. И никто не должен догадываться, что и работа тебе не очень интересна». Еще лет десять назад Лев Христофорович с внутренним восторгом встретил бы вызов, брошенный ему администрацией президента. Еще бы – вывести двуглавого орла в качестве государственного герба! Прорыв в генетике!

– Список нужных мне приборов, реактивов, материалов и прочего я отправлю вам по факсу, – проговорил Минц, не отрывая взгляда от яблочных лепестков. – О размере гонорара сообщу особо. К какому сроку вам нужны результаты?

– Они были нужны вчера, – отозвался лейтенант. – А размеры гонорара определять не вам.

Он расплел седую косичку и принялся заплетать ее вновь.

– Орел вырастет через год, – сказал Минц. – Так и скажите в Кремле.

Лейтенант достал мобильник и набрал номер.

Он не успел ничего сказать, как из мобильника послышался голос:

– Мы слышали. И я попросил бы вас, Лев Давыдыч, не ставить условий профессору. Он нужен державе. А вот вас нетрудно заменить.

Голос был знакомым, и профессор ответил ему:

– Спасибо за внимание.

Пожилой лейтенант поднялся.

– Какие будут указания? – спросил он.

– Отыщите мне срочно орлиное яйцо с двумя желтками. Но оно должно быть свежим, так сказать, живым, прямо из гнезда.

– Слушаюсь.

– Только без жестокостей по отношению к орлам.

– Разумеется, будьте уверены.

С этими словами лейтенант ушел, а к Минцу заглянул его сосед Корнелий Удалов и поинтересовался:

– Кто к тебе на шестисотом «мерсе» приезжал?

– Работу предложили.

– Трудную? – Друг знал, что спросить.

– Не знаю. Но в пределах разумного.

– Что платить будут?

– Обещали добавить к пенсии. И письмо президента.

– Почетно, – сказал Удалов. – У нас в городе ни у кого такого письма еще нет. А подробнее?

Когда через три недели в Кордильерах на высоте шести тысяч метров над уровнем моря орнитолог Хосе Мария Бенвенуто, выполняя, подобно сотням орнитологов в десятках стран, секретное задание Российской академии наук, отыскал орлиное яйцо с двумя желтками, он готов был плясать от счастья. Профессор Минц очень бы расстроился, узнав, что в отличие от него, российского ученого, зарубежные участники операции получили многотысячные премиальные. Так у нас часто бывает: все пророки обитают за пределами отечества.

Многие иностранные разведки сбились с ног, стараясь понять, что за каверзу задумал Кремль, почему вдруг так остро понадобилось орлиное яйцо с двумя желтками. Не удивительно, что в самолете, который вез в Россию термостат с орлиным яйцом, помимо наших охранников и разведчиков набилось полсотни иностранных шпионов. Но уже в Шереметьеве-2 их отсекли от яйца, а вечером отвели в Большой театр на «Лебединое озеро», после чего развезли по домам.

А профессор Минц, получив яйцо и инкубатор, принялся внимательно изучать развитие зародыша. Наверное, читатели уже догадались, какой путь избрал наш гуслярский гений: он решил во много раз сократить путь эволюции, использовав метод, именуемый в среде физиологов методом «сиамского близнеца».

За несколько часов до того, как два орленка должны были вылупиться из одного яйца, Лев Христофорович извлек младенцев из скорлупы и сшил их нижние части тела, отсекши все лишнее – ноги, хвосты, крылья…

В результате возник птенчик нужной конфигурации. Оставалось закрепить плоды операции и вырастить птенца до нужной кондиции.

Когда слух о том, что во дворе у Минца живет двуглавый орленок, разнесся по городу, люди стали ходить туда и глядеть на Символенка. Орла Минц назвал Символом, но пока он не подрос и выглядел как типичный гадкий орленок, его кликали именно так.

Сначала Минц полагал, что придется держать во дворе приемную орлицу, но на второй день из Москвы прилетел десант орнитологов – они привезли с собой несколько крупных птиц на выбор. Из них следовало выделить кормилицу Символенку. Среди птиц были две гусыни, индюшка, пингвиниха, крупная курица и ворона. Остановились на гусыне Светке. Другие птицы либо отказывались кормить двухголового урода, либо приходили в ужас. Пингвиниха даже хлопнулась в обморок, чего раньше за птицами этой породы не наблюдалось.

Гусыня, по причине крайней неразвитости, полагала, что обзавелась двумя птенцами. Она считала их по желтым глоткам. А так как в пище недостатка не было, она с работой справлялась удовлетворительно. Правда, предпочла бы кормить Символенка вегетарианской пищей, но раз тот от нее отказывался, совала в клюв желательную ему еду, хотя сама зажмуривалась от отвращения и, наверное, думала: «Ну и уродов я высидела!»

Наступила осень. Правительство настояло, чтобы орленка перевезли в Москву, в специальный Институт прикладной геральдики под личным патронажем Герольдмейстера Российской Федерации, а Минц перешел к другим заботам. Он думал, что Москва о нем забыла, и не очень расстраивался, но к Новому году получил личное благодарственное письмо президента, а почтальон Дуся принесла ему пенсию на двадцать рублей больше, чем раньше, – персонально прибавили.

О дальнейших событиях Лев Христофорович и Удалов узнали лишь весной, частично из телевизионных новостей, частично из газет.

Как всем известно, пребывание в Кремле Символенка, который уже стал Символом, держалось в глубокой тайне. И понятно почему: в Москве готовились к приезду президента Франции Ширака и еще трех разных президентов, которые должны были решать насущные вопросы, связанные с международной репутацией нашего государства.

Когда высокие гости направлялись в зал заседаний, где должны были эти насущные вопросы обсуждать, президент страны провел их через Государственный зал, посреди которого возвышался хрустальный терем. В нем на золотом суке сидел крупный двуглавый орел и в упор рассматривал иностранных гостей.