Александр Зорич - Превращения

Мужичок ушел. Ириша осталась стоять напротив равнодушно жующей буйволицы. Та, казалось, все поняла и злорадствует.

Гарри был астролог. А заодно – Иришин одноклассник. С окончания школы прошло четырнадцать лет, и все эти годы они более-менее дружили.

Благодаря Гарику Ириша неплохо знала куцый астрологический бомонд родного губернского города. На Иришин профанский взгляд, астрологов и астрологинь объединяло, помимо, конечно, септенера планет, лишь одно – у них были редкие имена.

Жену Гарри звали Малгожата.

Напарника Гарри по астрологической консультации – Сократ (он был сыном греков-коммунистов, удравших в СССР при «черных полковниках»; те нарекли новорожденного в честь дедушки-рыбака, оставшегося тужить в местечке Агиос Николаос). Учителя Гарри, местного патриарха, звали Маркс Иванович. Именно «Маркс», в честь того самого, что в соавторстве с приятелем Фредди писал о европейских похождениях призрака коммунизма. Из разговоров с Гарри Ириша знала: где-то в эпсилон-окрестности Гарика имеют место также Делия Ставровна, некто Фелициан и молодое астрологическое дарование Чарик (впрочем, в том, что последнее является именем, а не прозвищем, Ириша уверена не была).

Обычно Ириша заходила к Гарику просто так – попить чайку в обеденный перерыв, посплетничать, благо астрологическая консультация, где он работал, располагалась в самом центре, в пятнадцати минутах от богатой, цветметом торгующей конторы, где служила бухгалтером Ириша. Но случалось, заходила и с корыстной целью – поплакаться в жилетку. Гороскопа (Ириша уже знала, что «гороскоп» говорят только профаны, а люди культурные говорят «натальная карта» или «натал») Ириша никогда у Гарика не заказывала. Впрочем, Гарик все равно построил его, еще будучи слушателем Высшей Астрологической Школы. Отчасти на нем, Иришином гороскопе, он упражнялся в своем космическом человековедении (даже написал работу «Взаимоотношение Лилит с Черной луной на материале гороскопа женщины со склонностью к перверзиям»), и это, как он считал, давало ему основания утверждать, что он видит Иришу насквозь.

«Я знаю все твои трещинки, о-у-у!» – пел Гарик Ирише на Земфирин мотив. Ириша делала вид, что сердится.

– Ну-с, барышня, как дела? – Гарри придвинул к Ирише плетеное кресло, в которое та с облегчением сгрузила свой упругий задок.

– Еще не родила, – пробурчала Ириша. – Кофе нальешь?

– Почему бы нет. У меня есть… – Гарик со значением посмотрел на часы, – пятнадцать минут. Если клиентка опоздает, то двадцать или больше. И все же, как дела?

– Ху*во.

– Сейчас Раиса тебе кофе набодяжит… Кстати, насчет этого слова, – в отличие от большинства Иришиных знакомых, Гарри почти не употреблял муттершпрахе. Вероятно, из каких-то особых оккультных соображений. Однако шибко любил о ней порассуждать. – У меня есть один клиент постоянный. Писатель, детективщик. Вчера звонил, жаловался на ужасы цензуры.

– Что за ужасы?

– Вот, говорит, получил из московского издательства редактуру своего нового романа. Так там на триста страниц всего одна правка. Ровно одна. Но какая! Представь, у мужика бандиты убили всю семью – жену, детей и даже бабушку. Отомстили, значит. Друг этому мужику звонит и спрашивает: «Как дела?» А мужик отвечает – «Ху*во!» Ну как ты только что. А в издательстве это слово заменили на «фигово». Можешь себе представить? Мужик, у которого убили всю семью, отвечает: «фигово». Еще бы на «фиговенько» заменили!

Ириша, хоть была не в духе, все же сумела улыбнуться Гарику. Улыбка вышла кривой, вполрта. Меж тем, Гарику только того и надо было.

– А теперь я жду подробностей… – Гарик отвалился на спинку своего кресла, сложил пальцы замком и сделал бесстрастно-возвышенное лицо практикующего астролога.

– Гарик, Лиля ушла…

– Это я знаю. Ты еще в декабре, кажется, говорила.

– Понимаешь, тогда я думала, что она не навсегда ушла. А теперь думаю – навсегда.

Гарик был в курсе насчет Ириши и Лили. Он относился к Иришиным пристрастиям толерантно, хотя временами, на правах старого друга, позволял себе потрепанные каламбуры вроде «лесбиянство хуже пьянства».

– Ну и?

– И мне очень больно… – Ириша положила на стол руки, уронила на них голову и зарыдала так сладостно, словно с самого утра готовилась к этим освобождающим мгновениям.

Гарик не стал ее утешать. (Ириша помнила, он говорил, что у него в кабинете часто плачут клиентки, и даже, случается, клиенты.) Только подтолкнул к ее локтю коробочку одноразовых салфеток и вновь уселся на свое место – кожаное «директорское» кресло с высоким подголовником, выбранное явно с фэн-шуйным умыслом символически подавлять визитера. Сквозь собственные всхлипывания Ириша слышала: о стенки кофейной чашки Гарика с фарфоровым звоном колотит крохотная кофейная ложка.

– Как ты считаешь, я могу тебе помочь? – спросил Гарик, переждав первый ураганный натиск рыданий.

– Может быть, – прогундосила Ириша, опорожняя свой свекольный нос в шелковистую салфетку, она появилась из коробочки с той же упругой элегантностью, с какой алый платок покидает цилиндр фокусника.

– Чем?

– Ну я не знаю… Может, астрологией этой своей…

– Ты же в нее не веришь!

– Ну… как ты там говорил… Луна в соединении с Марсом… – припомнила Лиля.

– У тебя, родная, Венера в соединении с Марсом.

– Это они за извращения отвечают с точки зрения астрологии?

– С точки зрения астрологии… точнее, той астрологии, последователем которой являюсь я, поскольку их много, этих астрологий, извращений в любви нету в принципе… Есть сложные случаи и простые случаи. У тебя сложный случай. Склонность к… гхм… однополой любви не является проблемой до тех пор, пока человек сам не начинает воспринимать эту склонность как проблему. Или у тебя уже начался… этот этап?

– Н-нет… Мне это не мешает.

– Значит, нет проблемы?

– Есть! Мне надо Лилю вернуть! – Ириша вновь уронила голову на сведенные вместе кулачки и беззвучно затряслась.

– Но вернуть Лилю я не могу… Я тебе что – колдун, подколдунок? Я приворотами не занимаюсь. Это вон в ДК Милиции сходи, там одна сейчас как раз выступает… Заезжая целительница… Эвелина… Эсмеральда… забыл.

– Ну хотя бы эту… составь… ну эту карту… которая карта отношений. Помнишь ты рассказывал? Твой гороскоп накладывается на гороскоп партнера…

– Синастрию мы не успеем. Сейчас клиентка явится. Ну то есть я могу составить, но попозже. Но только что это тебе даст? – чувствовалось, что-либо составлять бесплатно Гарику лень.

– Даст что-то… Может, поможет ее вернуть…

– Ира, – торжественно провозгласил Гарик. – Ирина… Астрология не в силах кого-либо вернуть. Астрология может лишь рассказать, какой он – тот, кого ты собираешься вернуть. Вдруг ты и возвращать-то передумаешь?

– Я про нее все знаю… Про эту дрянь… Но все равно!

– Ира, – голосом усталого гипнотизера продолжил Гарик, – посмотри на меня и прекрати истерику.

Ириша подняла на друга красные глаза и принялась как-то очень по-детски, пальцами растирать набрякшие веки.

– Если ты не можешь вернуть Лилю, найди ей замену. Это мое последнее слово. Мало, что ли, баб в городе? Сходи в этот свой… «Винни-Милли». Познакомься с кем-нибудь. Ты же сама говорила – при капитализме не существует дефицита услуг, существует только дефицит денег! Если мы посмотрим на любовь как на услугу…

– Что за чушь ты несешь…

– Ира! – Гарри поднялся со своего кресла и подошел к Ирише, начиная сложный маневр прощания-выпроваживания.

Дверь в кабинет распахнулась, в щель просунулась лисья морда администратора консультации Раисы Георгиевны, порядочной несчастливой женщины со стандартным набором эзотерических заскоков и брошью в виде черно-белых головастиков «инь-ян».

– Гарри Всеволодович, голубчик… Там пришли. Ждут.

– Ну хоть бы совет дал какой, учитель Йогурт… – с укором проворчала Ириша, наворачивая на шею длинный кашемировый шарф.

– Совет? Легко. Я же все добивался от тебя, чего тебе надо…

– Мне надо совет.

– Купи себе орхидею.

– Чего-о?

– Орхидею. Себе. Купи. Дорогую. И приходи через неделю.

– Шутишь?

– Ни секунды.

Гарик чмокнул Иришу в щечку. И улыбнулся той хитрой улыбкой, с которой двадцать лет назад подстрекал пионерку Иришеньку Вербник палить спичками тополиный пух на школьном дворе и стрелять из рогатки по прохожим с балкона своего шестого этажа.

Глухо захлопнулась дверь за Иришиной спиной.

– Сложный случай… У девушки личная трагедия… Такой взрыв эмоций… Прошу простить меня за задержку, – сказал Гарик уже новым, каким-то углубившимся и как бы разбольшнившимся голосом, голосом-альфонсом, пожилой клиентке. Та, медноголовая, в перстнях и с жизнерадостно-рыжим шиньоном на затылке, жабой надувшись перед телевизором в приемной, глядела сериал про украинскую няню.