Марина Дяченко-Ширшова - Обратная сторона Луны

Наконец, ЛЮБОВЬ. Это, может быть, самое интересное из того, что мы пытаемся понять в своих романах и повестях. Любовь — самая большая ценность жизни и самая большой ее секрет. Что это такое? Не будем ломать копья дефиниций, отметим в виде рабочей гипотезы лишь то, что когда любишь другого человека, то живешь его потребностями, и важно, чтобы ему было хорошо, а не тебе. То есть любовь неразрывно связана с альтруизмом и противопоставляется эгоизму. Только любовь и сделала человека Человеком. С этим связан инстинкт продолжения рода — самый древний и могучий код жизни. У В.П. Эфроимсона, замечательного московского генетика и эрудита (мне посчастливилось быть знакомым и работать с ним), в 60-е годы вышла полузапретная статья «Родословная альтруизма», наделавшая много шуму; в ней великий ученый обосновал оригинальные идеи о том, что корни этических норм зиждутся на биологии, и показал огромную роль самопожертвования, самоотречения в эволюции человека как вида. Выживали только те племена первобытных людей, где была эта самая искра взаимопомощи, альтруизма. И любовь Ромео и Джульетты, Тристана и Изольды, Орфея и Эвридики — высшая степень созидания, преодоления энтропии смерти, это и есть бессмертие. Реальный, не литературный человек — любой человек, самый маленький и невзрачный, если он наделен любовью :— подобен в этом Богу, ибо способен взойти на крест ради любимого. Так было веками, но что происходит ныне? Удар ниже пояса устоявшимся понятиям нравственности принесло изобретение в 50—60-е годы противозачаточных пилюль: преодоление страха беременности родило сексуальную революцию. Секс отделился от функции деторождения и стал сибаритом. И сегодня самые популярные телевизионные шоу — те, в которых сбрасываются последние покровы запретного, тайного, стыдливого.... На одной из таких телепередач публика рукоплескала девушке, способной удерживать гирьки мускулатурой влагалища. Стало модой кичиться перверзиями, публично делиться интимными деталями жизни вагины, пениса и ануса. Миллиарды телезрителей с удовольствием следят за оральными приключениями президента сверхдержавы, вникая во все подробности происхождения пятен на голубом платье его подчиненной. И прочая, и прочая... Глупость — несусветная. Та первобытная обезьяна, которая первая догадалась накинуть на себя набедренную повязку, была не просто кокетка — она была мудрой и дальновидной женщиной, родившей целый ритуал искушения и тайны, ритуал, создавший Литературу и Искусство. Нынешнее же обнажение половых органов неизбежно приведет к безразличию и потере эротической утонченности. На смену изысканным коллекционным винам придут ординарные, дешевое пиво и брага. Но дальше будет еще хуже. Ибо генетика и медицина готовят второй удар в пах нашим потомкам. Уже сегодня мужчина, мастурбируя в тиши лаборатории, может оплодотворить своей спермой взятую из морозильника яйцеклетку — и видеть развитие эмбриона в пробирке, а потом в животе эрзац-матери. Завтра искусственное зачатие станет нормой, и секс здесь побоку. И даже вынашивание в утробе своей или донорской ребенка не потребуются — куда более безопасно и просто станет выращивание эмбрионов в кюветах.

Особо же порочно так называемое беспорочное зачатие. Не знаю, появился ли Иисус Христос путем клонирования, но то, что сегодня по травке бегают овцы, телята и прочая живность, полученная фокусничаньем с разделением клеточных ядер — сущая истина. Очень скоро из клетки человека можно будет получить его двойники. В Ф-литературе подробно описаны всевозможные эффекты такого рода, но мы сейчас говорим о еще одном сокрушительном ударе по либидо, ибо для получения потомства здесь не нужно даже семяизвержение или овуляция. Половой инстинкт может отдыхать.

Но и это еще не все. Механистический подход к деторождению неизбежно сделает реальным фантасмагории первых евгеников, последователей Гальтона, мечтающих улучшить род человеческий с помощью генетики. Детей будут заказывать по требуемым параметрам, и государство с неизбежностью возьмет этот процесс под свой контроль. Новорожденный уже не будет нуждаться для своего выживания ни молока и ласки матери, ни отца, охраняющего пещеру от саблезуба. Все это заменит комфортный инкубатор. Не знаю, будет ли в конце концов выведен новый тип человека — «аква», «космо» и прочих, но то, что любовь лишится своего биологического фундамента — очевидно. А может ли она существовать без него, существовать только лишь в сфере игры или духовности? Не знаю. Мне кажется — нет, и корни альтруизма окажутся подрезанными, а с ними и устойчивость цивилизации. Эгоизм — это путь в звериное, это путь в агрессию и смерть: здесь три кита сталкиваются лбами и не могут более держать матушку-землю.

Что ж выходит? Запретить генетику, ибо она самая большая злодейка в моих «этюдах оптимизма»? На моей памяти ее уже запрещали — и Сталин с Лысенко, и различные моратории. Один из них был провозглашен в 70-е годы (при моей памяти); он обязывал нас, генетиков, не проводить опыты по генноинженерии из-за потенциальных угроз человечеству... Лучшие умы послушались, но средненькие умы и аутсайдеры тут же рванулись вперед, захватив внимание спонсоров биотехнологии. Нет, никакие моратории не спасут нас от любопытства и тщеславия ученых. И моя надежда лишь на новых Дон-Кихотов, мутантов среди бескрылой нормы. Романтических безу...»

Некоторое время я ищу последний листок, не нахожу его, а вместо окончания в растрепанной стопке бумаг обнаруживается совсем другое:

«Здравствуй, мое лунное солнышко.

Хоть ты и яркой, солнечной красоты, но ассоциируешься почему-то с серебристо-загадочной луной. Когда-то в детстве я обожал смотреть телескоп... В ночной дымке дрожали кратеры, горы, абрисы морей и океанов, но всегда я думал — а что там, на обратной стороне?

Теперь я знаю, что там...

Ты и есть обратная сторона луны, зов чего-то пра-веч-ного. Ты можешь вызывать приливы и отливы, ты можешь заставлять выть зверей в лесу, сводить с ума людей в свое полнолуние. Ты можешь прятаться за облаками, но всегда ты ночью приходишь ко мне...

Сделай шаг навстречу мне, девочка.

Доверься моей любви к тебе.

Она осветит солнцем даже обратную сторону луны.

Я.

18.3.98»

...За два года до моего рождения. Я знаю, что они виделись ежедневно, и ежевечерне мама находила в почтовом ящике — эти письма.

Я улыбаюсь.

Позавчера мне исполнилось сто лет. И я искренне рад, что мой отец оказался таким хреновым, прости господи, футурологом.

И слава богу.

Мне становится легко и спокойно. Я аккуратно складываю вещи обратно в ящик...