Роберт Силверберг - Хранилище веков

Экспонаты менялись от зала к залу. Наскальные рисунки уступили место книгам и машинам. Там был и автомобиль, прекрасно сохранившаяся модель "Т". Самолет, ракета V-2, самые разные изобретения инженерной мысли.

Но наш отрезок истории, две с небольшим тысячи лет, составлял лишь малую толику от десяти миллионов. На третьем этаже стоял звездолет, чуть раньше я нашел модель моей машины времени. Назначение многих экспонатов мне было неизвестно, о некоторых не хотелось бы и упоминать. Час уходил за часом, а я по-прежнему переходил из зала в зал. Тут были собраны все достижения человека с первых дней его существования на Земле.

Но в конце концов мне пришлось прислушаться к голодному зову желудка, и я начал подумывать, не вернуться ли к машине, чтобы перекусить, а потом продолжить осмотр. Однако механически я прошел по коридору, ведущему в следующий зал, обогнул угол, и мой взгляд приковала большая дверь из металла, отливающего цветами побежалости. Подойдя к ней, я прочел:

Я сделал еще шаг, и дверь распахнулась передо мной.

«Добро пожаловать, человек прошлого», – услышал я тонкий бесстрастный голос. И вошел в таящуюся за дверью чернильную тьму.

Когда глаза привыкли к темноте, я огляделся в поисках того, кому принадлежал голос. И увидел их.

Их было двенадцать. Ссохшиеся, с изборожденными морщинами лицами, словно сошедшие со страниц сказки гномы, они утопали в огромных креслах.

Медленно, ритмично поднималась и опускалась грудь каждого. Они дышали, не выказывая других признаков жизни.

– Кто… кто вы? – запинаясь, спросил я.

«Те, кто остался», – ответил тот же голос.

И тут я понял, что не слышал ни звука. Гномы разговаривали, не раскрывая рта, телепатически.

– И все? – изумился я.

"Нас двенадцать, – продолжал голос. – Шесть женщин и шесть мужчин. Мы здесь уже тысячу лет. И пробудем тут по меньшей мере еще столько же.

Возможно, когда-нибудь мы и умрем".

В последней фразе прозвучала нотка надежды, надежды дряхлого старика на то, что конец все-таки наступит. Я смотрел на них, последнюю дюжину мужчин и женщин Земли, сидящих в темноте, словно высушенные мумии и ждущих смерти. Цивилизация, так много свершившая, оставившая гордый памятник, вознесшийся к небу пустынной планеты, – и столь жалкий итог. Двенадцать древних старцев, согласных умереть в любой момент.

«Нас было двадцать, когда мы пришли сюда, – вмешался другой голос. – Восьмерым повезло. Но придет день, когда смерть заглянет и к нам, и долгое ожидание окончится».

Я стоял посреди темной комнаты, переводя взгляд с одной мумии на другую.

– Как же это случилось? Почему вы сидите и ждете смерти?

«А что нам остается?» – ответил кто-то из них.

«Мы состарились, – добавил второй. – Мы не можем рожать детей. Мы чувствуем, что устремления человечества достигли предела и осталось лишь подвести черту. Некоторые из нас ждут уже десять тысяч лет».

Десять тысяч лет! Стоит ли удивляться, что они устали от жизни?

Просто невероятно! Последние люди Земли в чреве гигантского музея в качестве его главных экспонатов! И с этим ничего не поделаешь.

Ничего?

«Нет, еще не все потеряно», – осенило меня. Я глубоко вздохнул.

– Никуда не уходите! – крикнул я живым трупам. – Я сейчас вернусь.

Лишь выбежав из музея и со всех ног помчавшись к машине времени, я понял полнейшую бессмыслицу своих слов.

В аптечке я быстро нашел нужные мне ампулы и поспешил назад.

Реювенил вот что могло мне помочь. Чудодейственное средство! Еще не поздно повернуть время вспять для последних представителей человеческой цивилизации и вернуть им молодость!

Ученые, готовившие полет в будущее, предусмотрительно снабдили меня реювенилом на случай, если я не могу вернуться и захочу продлить себе жизнь. Недавно открытое вещество, чудо нашего века, освобождало человека от страданий старости, возвращало силы и юношеский задор.

Но создатели реювенила и не подозревали, для чего будет использовано их средство. С его помощью я вдохну жизнь в умирающую планету.

«Что ты собираешься делать?» – Я хочу вернуть вас к жизни, – ответил я. – Это лекарство… возможно, вы не знали о его существовании. Оно создано на заре цивилизации, в 2075 году. В мое время.

«Чем оно нам поможет?» – Благодаря ему вы вновь станете молоды. Вы сможете выйти отсюда, заселить Землю, раздуть пламя жизни.

«Зачем? Зачем начинать все сначала?» Я пропустил мимо этот мрачный вопрос. Мне казалось, что сейчас самое главное – вывести этих исстарившихся людей из летаргического сна, вдохнуть в них энергию, желание продолжить род человеческий, использовать представившуюся возможность.

Я подскочил к первому из них, с трудом нашел бицепс в ворохе одежд и ввел лекарство. Затем перешел ко второму, третьему. Я делал двенадцатый укол, когда первый из моих пациентов шевельнулся. Реювенил действовал! Они молодели прямо на глазах.

«Зачем ты это сделал?» – спросил чей-то голос.

Я только улыбался, глядя, как розовеют их лица. Объясняться не имело смысла. Позже, став молодыми, они поймут, как прекрасно жить, изучать мир, рисковать, как рискнул я, согласившись испытать машину времени.

И я смотрел, как менялся их облик, как с каждой секундой они становились моложе и моложе.

И тут, совершенно неожиданно, мой мозг пронзил сердитый вопрос:

«Какую дозу ты нам ввел?» – Нормальную дозу, предназначенную для пожилого человека, – ответил я.

– Один кубический сантиметр.

«Безумец!» – Но почему? В чем дело? – испугался я.

«В чем дело, спрашиваешь ты? – холодно процедил голос. – За десять миллионов лет человеческий организм заметно изменился. Наши органы совершенствовались, освобождаясь от всего лишнего».

Неужели я ошибся? Действительно, они быстро молодели, слишком быстро!

«Неужели ты не понимаешь? Ты ввел нам дозу, рассчитанную на ваши примитивные, неуклюжие тела, но не на нас! Ты ввел нам слишком большую дозу!» Я облегченно вздохнул. Уж в этом-то не было ничего плохого. Реювенил давали людям, достигшим семидесяти-восьмидесяти лет. Вполне логично, что те, чей возраст исчисляется тысячелетиями, для получения аналогичного эффекта должны получить большую дозу. Поэтому я мог не волноваться.

Но сердитые вопросы сыпались, как из рога изобилия, скоро они кричали все хором, и во мне шевельнулось сомнение. Не совершил ли я ужасной ошибки? А тем временем яростные вопли сменились громким бессловесным плачем.

Через два часа омоложение завершилось, и я смотрел на плоды своих трудов: на двенадцать голых, отчаянно вопящих младенцев.

Я превратил в младенцев двенадцать последних людей Земли, и теперь мне не оставалось ничего другого, как заботиться о них.