Артур Кларк - Клуб любителей фантастики, 1972

— Гелий-II — разновидность жидкого гелия, существующая только при температуре несколько градусов выше абсолютного нуля. Он обладает поистине удивительными свойствами, но это никоим образом не объясняет, почему два видных физика вдруг оказались в этом укромном уголке планеты.

Они приехали в лагерь. Дэвис, как всегда, несся, не снижая скорости, и резко затормозил. Только на этот раз «джип» занесло, и он врезался в стоящий впереди грузовик. Дэвис сокрушенно опустил голову.

— Резина износилась вконец. Желал бы я знать, когда соизволят прислать новую.

— Новые покрышки уже прислали. Сегодня утром, на вертолете. Вместе с отчаянными извинениями Эндрюса. Он, видите ли, как всегда, думал, что мы уже получили их полмесяца назад.

— Отлично! Сегодня вечером смонтирую новые покрышки.

Профессор Фаулер, шедший впереди, остановился.

— Стоит ли так спешить? — мрачно проговорил он. — На обед у нас опять солонина.

Сразу после приезда в экспедицию молодые палеонтологи заинтересовались необыкновенными сооружениями, маячившими милях в пяти от раскопок. Дэвис легко распознал в высоких башнях силовые атомные установки.

Уже одно это обстоятельство красноречиво свидетельствовало о важности исследований. На Земле несколько тысяч таких башен, и все они связаны с проектами первостепенной важности.

Можно найти десятки причин, которые заставили двух известных ученых уединиться в такой глуши. Чем опасней исследования в области физики, тем дальше от цивилизации они проводятся.

Но вот что странно: отчего это грозные башни вдруг выросли рядом с крупными палеонтологическими раскопками? Впрочем, это могло быть случайным совпадением — ведь до сих пор физики не проявляли ни малейшего интереса к своим соседям и соотечественникам.

Дэвис осторожно водил кисточкой по одному из гигантских следов, а Бартон заливал жидкую смолу в уже расчищенные отпечатки лап. С самого утра они подсознательно прислушивались, не шумит ли мотор, возвещающий приближение «джипа». Профессор Фаулер обещал забрать их на обратном пути, и приятелей отнюдь не очаровывала перспектива тащиться за две мили в лагерь под палящими лучами солнца. Помимо того, они горели нетерпением заполучить кое-какие новости.

— Как ты считаешь, — вдруг спросил Бартон и махнул рукой в сторону башен, — сколько человек там работает?

Дэвис выпрямился.

— Судя по размерам установок, не меньше десяти.

— А кто финансирует проект? Государство?

— Не обязательно. Они могут заниматься чем угодно, на свой страх и риск. Впрочем, при своей научной репутации Эндерсону и Барнсу нетрудно было получить субсидию.

— Везет им с этой физикой! — вздохнул Бартон. — Достаточно убедить любое занюханное военное ведомство, что, мол, изобретаешь новое оружие, и, пожалуйста, получай миллион, а то и два.

Он произнес свою тираду с горечью. Как и у каждого большого ученого, его отношение к любому подобному вопросу было вполне определенным. Тем более что Бартон всю жизнь был принципиальным противником воинской службы. Именно вследствие этой принципиальности он весь последний год на войне пребывал в тяжбе с военным трибуналом, который вовсе не разделял его убеждений.

Послышался шум мотора. Из-за холма показался «джип», трясясь и подскакивая на колдобинах. Они поспешили навстречу профессору.

— Как дела? — выкрикнули они хором.

Профессор Фаулер задумчиво оглядел их, лицо его было непроницаемым.

— Хороший ли выдался денек? — спросил он наконец.

— Имейте совесть, шеф, — запротестовал Дэвис. — Выкладывайте откровенно, что вы успели там разнюхать.

Профессор выскользнул из автомобиля и снял пиджак.

— Извините, коллеги, — смущенно произнес он, — но я ничего не могу вам сообщить, буквально ничего.

Раздались вопли протеста, но профессор остался непреклонным.

— Сознаюсь, я узнал много интересного, но дал слово молчать. Не могу сказать, что я уяснил, чем именно они занимаются; несомненно одно: это истинная революция в науке, революция, вряд ли уступающая открытию атомной энергии. Впрочем, завтра сюда прибудет доктор Эндерсон, посмотрим, что вы сможете вытянуть из него.

От разочарования и возмущения двое палеонтологов какое-то время не могли сказать ни слова. Первым пришел в себя Бартон.

— Хорошо, но откуда вдруг такой пристальный интерес к нашей работе?

Фаулер задумался.

— Да, моя поездка к ним была не просто визитом вежливости, — наконец признался он. — Скоро я попрошу вас кое в чем мне помочь. А сейчас если зададите еще хоть один вопрос, то я заставлю вас тащиться до лагеря пешком.

Доктор Эндерсон приехал ни раскопки после обеда. Перед палеонтологами предстал чуть грузноватый молодой господин, одетый не совсем обычно — единственной видимой частью его туалета был ослепительно белый лабораторный передник. Впрочем, в столь жарком климате такое эксцентричное одеяние обладало несомненными достоинствами.

Поначалу палеонтологи разговаривали с Эндерсоном довольно сдержанно: они были обижены и не скрывали своей обиды. Но Эндерсон расспрашивал их со столь неподдельным интересом, что скоро они начали питать к нему нечто вроде симпатии. Профессор Фаулер предоставил им возможность показать гостю раскопки, а сам отправился к рабочим.

Картина давно минувшей эпохи произвела на физика глубокое впечатление. Целый час приятели водили его по раскопкам и рассказывали о существе, которое оставило здесь свои следы, строили предположения о будущей находке. Вправо от выкопанного рва отклонялась широкая траншея: заинтересовавшись следами чудовища, профессор Фаулер прекратил все другие исследования. Немного дальше траншея обрывалась: за неимением времени профессор распорядился копать отдельные ямы. Неожиданно последний шурф оказался пустым. Начали копать вокруг, и тогда выяснилось, что гигантский зверь внезапно свернул в сторону.

— Отсюда начинается самое интересное, — рассказывал Бартон утомленному от впечатлений физику. — Помните ли вы место, где чудовище остановилось и, по всей вероятности, оглядывало окрестности? Мне кажется, оно что-то заметило и кинулось бежать в другом направлении — об этом можно судить по расстоянию между следами его ступней.

— Никогда не подозревал, что эти существа умели так бегать!

— Выглядел такой бег не очень-то грациозно, но при шаге в 15 футов зверь мог развить приличную скорость. Если повезет, мы еще успеем узнать, за кем он гнался. Сдается мне, что профессор Фаулер мечтает открыть роковое поле битвы с разбросанными там и сям костями жертвы. Тогда все и объяснится.