Джон Варли - Титан (другой перевод)

Невесомость позволяла затевать новые любовные игры вроде той, в которую они играли теперь — под названием "только без рук". Пользоваться здесь разрешалось исключительно ртами, ногами, плечами и коленями. Действовать приходилось предельно нежно и аккуратно, зато последствия легких щипков и укусов были воистину нежданные и упоительные.

Все они время от времени забредали в гидропонический зал. На «Укротителе» имелись семь личных кают — необходимые всем как воздух. Но даже каюта Сирокко, расположенная в самом низу карусели, казалась битком набитой, стоило там уединиться всего лишь двоим. Короче, одного свидания в невесомости хватало для твердой убежденности, что стандартная койка — ложе любви не более удобное, чем заднее сиденье "шевроле".

— Может, развернешься чуть-чуть сюда? — спросил Билл.

— А ты хороший довод приведи.

Билл привел ей один довод, и Сирокко дала ему чуть больше, чем он просил. А потом вдруг поняла, что сама получила чуть больше, чем просила вначале. Билл, как всегда, знал, что делал. Обхватив ногами его бедра, Сирокко позволила ему подвигаться.

На лице у сорокалетнего Билла, старшего из команды, над всем прочим довлел нос картошкой и скулы, запросто украсившие бы породистого бассета. Плюс малосимпатичные зубы и приличная плешь на затылке. Но тело его, крепкое, гибкое, казалось лет на десять моложе лица, а движения неизменно чистых рук были ловки и точны. Билл прекрасно управлялся с оборудованием — но только не с тем, что гремит и пачкает. Его инструментарий свободно помещался в нагрудном кармане рубашки. Сами же инструменты были столь миниатюрными, что Сирокко и трогать их не решалась.

Навыки тонкой работы оборачивались сладостной деликатностью в любовной игре. А нежный от природы нрав Билла делал его едва ли не идеальным любовником. Сирокко не переставала недоумевать, почему же ей так много понадобилось времени, чтобы найти его.

На борту «Укротителя» было трое мужчин, и Сирокко уже переспала со всеми. Как и Габи Мерсье. В столь тесной компании из семерых человек в большой консервной банке трудно было хранить какие-то сердечные тайны. Сирокко, к примеру, точно знала и то, что игры, которым за запертыми дверями своих смежных кают предаются сестры Поло, в штате Алабама все еще преследуются по закону.

Все они, особенно в первые месяцы полета, активно и не слишком успешно друг к другу притирались. Единственным женатым членом команды оказался Джин, и он позаботился о том, чтобы сразу же объявить, что у него с женой есть на этот счет определенное соглашение. Тем не менее долгое время он спал один. Сестрам Поло любой третий был лишний, Габи секс казалось, вообще не интересовал, а Сирокко поначалу неудержимо повлекло к Кельвину Грину.

Напор ее был столь силен, что Кельвин в конце концов с ней переспал — аж целых три раза! Понимая, что ничего не налаживается, Сирокко не стала дожидаться, пока он почувствует ее разочарование. Умело охладив их взаимоотношения, она позволила Кельвину ухлестывать за Габи, к которой его вроде бы с самого начала и тянуло. Врач по образованию, Кельвин также получил в НАСА квалификацию для работы корабельным биологом и экологом. Черному цвету своей кожи он особого значения не придавал — благо, что родился и вырос на О'Ниле-Один. Кроме того, он единственный из команды ростом превосходил Сирокко. Та, впрочем, не считала, что именно рост Кельвина стал главной причиной ее безудержного порыва. На рост мужчин она давным-давно перестала обращать внимание, раз уж все равно была выше подавляющего их большинства. Сирокко думала, что дело тут скорее в карих глазах Кельвина — мягких и влажных. И в его улыбке.

Но для Габи эти глаза и эта улыбка значили куда меньше любой из клавиш компьютера — точно так же, как прелести Сирокко не особо интересовали Джина, ее второго избранника.

— Чему это ты улыбаешься? — спросил Билл.

— А разве ты не дал мне повод? — отозвалась Сирокко, чуть задыхаясь. Но, по правде, подумалось ей о том, какими, должно быть, забавными казались они четверо Биллу, который держался в стороне от этой перетасовки задниц. Таков был, видимо, его стиль — сидеть по-тихому и ждать, пока народ рассортируется. А свой ход делать под конец, когда на всех уже находит уныние.

Кельвин же несомненно впал в уныние. Сирокко тоже. То ли от чрезмерной зацикленности на Габи, то ли просто по неопытности, но любовник из Кельвина вышел не ахти. Сирокко решила, что тут и то и другое. Тихий и скромный, Кельвин людям предпочитал книги. Из его досье вытекало, что почти всю свою взрослую жизнь он провел в университете, где академическая нагрузка оставляла мало места развлечениям.

Габи до секса просто не было дела. Такая волшебная игрушка, как научно-исследовательский отсек «Укротителя», ни одной юной акселератке даже не снилась. Габи так обожала астрономию, что, при всем своем отвращении к космическим полетам, поступила в корпус астронавтов и закончила его лучшей в своем выпуске — только бы наблюдать за звездами без докучливой атмосферы. Занятая работой, Габи не замечала решительно ничего — и ей вовсе не казалось странным, что Кельвин торчит в НИСОТе почти так же безвылазно, как и она сама. То изловчится передать ей фотопластинку, то тряпочку для протирки линз, то ключи к своему сердцу.

Джину тоже как будто не было дела до секса. Сирокко посылала такие флюиды, от которых на Земле, как пить дать, пробудился бы взвод египетских мумий, и встала бы из вечной мерзлоты пара мохнатых мамонтов. Но Джину все было как с гуся вода. При виде Сирокко его мальчишеское лицо истинного арийца расплывалось в широкой улыбке, он еще пуще ерошил свою и без того всклокоченную шевелюру — и заводил разговоры о полетах. Предполагалось, что по прибытии к Сатурну Джин станет пилотом орбитально-разведывательного модуля. Полеты, конечно, полетами — Сирокко они тоже безумно нравились. Но не все же, черт возьми, об этих проклятых полетах! Женщина она или нет?

В конце концов Кельвин и Сирокко все-таки добились, чего хотели. И очень скоро поняли, что больше этого не хотят.

Сирокко не знала, в чем загвоздка у Габи с Кельвином; сами они не распространялись, но было очевидно, что этого дела там от силы необходимый минимум. Изредка Кельвин инспектировал с Габи гидропонику, но теперь заядлая астрономка сочла необходимыми дополнительные инспекции в обществе Джина.

Джин явно дожидался, когда же Сирокко прекратит его доискиваться. Но стоило ей это сделать, как он принялся подкатывать к ней и громко сопеть в ухо. Приятного тут было мало; впрочем, и вся его прочая техника тоже, мягко говоря, оставляла желать. Кончая после десятка-другого отжиманий, он, казалось, ждал за это чуть ли не благодарности в приказе. Сирокко вообще трудно было чем-то удивить; а вот Джин наверняка изумился бы, узнав, как низко он пал по ее десятибалльной шкале.