ВАЛЕНТИН - Путешествие “ГЕОСА”

Спустя минуту к ним по глянцево блестящей вогнутой дороге бесшумно скользнул электроэкспресс, похожий на длинную сплющенную каплю. Разошелся борт.

Заключенный в полусферу робот-рулевой плавно пустил машину вперед.

Скорость нарастала так, что Аэла, прижатая к пологому сидению, не могла шевельнуться. Лес летел сплошной белесо-зеленой лентой, все быстрее бежала вправо стрелка спидометра, но вот электробус слабо дрогнул и с закладывающим уши звоном рванулся вперед. Аэла не чувствовала больше трепета машины. Электробус летел над дорогой на волне сжатого воздуха, как снаряд магнитной пушки.

— Что случилось, мама? — спросила Аэла.

— Внешняя обсерватория приняла сигналы из космоса.

Электроэкспресс летел на восток. На горизонте уже вырастали гигантские спирали зданий.

Машина плавно опустилась, пронеслась по безлюдным улицам и резко сбавила скорость у центрального здания города биологов.

— Четырнадцатый пояс, — сказала Одэя роботу.

Электромобиль закружил Аэлу, как на карусели, поднимаясь по спиральному въезду все выше и выше. Вращалось небо с облаками, медленно плыл назад и раздвигался вширь голубой горизонт.

Выйдя из электроэкспресса, Аэла осмотрела обширную панораму города. Дома и лаборатории внизу были густо оплетены зеленью. Сейчас, в начале мая, здесь цвели сады, и вверху над ухом девочки то и дело с сердитым жужжанием проносились, пчелы. Волнами накатывался тонкий аромат цветущих садов.

По обширной галерее они прошли в стеклянный вестибюль, вошли в зал с тонкими колоннами и прозрачным потолком.

Здесь уже собралось несколько человек. В центре группы стоял профессор Росс, широкий в плечах старик с крупной головой и густой седой гривой.

Одэя подошла к собравшимся.

— Материалы уже получены? — спросила она.

— Нет, — взглянул на нее Росс. — Мы, как всегда, в последнюю очередь.

— Но, профессор, согласитесь, записи сначала нужно расшифровать, — сказал высокий атлетического сложения ассистент. — А это никак не удается.

— Электронные анализаторы наших математиков примитивны, как каменные топоры, а сами они закоренелые тупицы! — выкрикнул Росс и принялся нервно ходить по залу.

— Я думаю, что радиосигналы направили к нам люди, похожие на нас, — сказала Одэя.

— А я думаю, что они представляют собой размазанную по камням плесень, — ответил Росс.

— Это бесплодный цинизм, профессор.

— Хорошо, ответьте мне на такой крайне простой вопрос. Человечество существует уже много десятков тысячелетий, однако к нам до сих пор не прилетал никто. Вы мне сейчас, конечно, подсунете избитый довод- удаленность солнечной системы от центра галактики. Но ведь автоматы должны были вести корабли ко всем звездам, на планетах которых предполагается жизнь. Вы скажете — совпадение, редкость. Но чужой корабль с механизмами мог вертеться вокруг Земли миллионы лет и ждать, когда появятся организованные радиосигналы. Создается впечатление, что космические парни или круглые дураки, или они действительно плесень, размазанная по камням, и считают, что в окрестностях нашего солнца им делать нечего.

— Плесень не полетит к звездам, — ответила Одэя.

— Плесени просто недостает мозга, — с улыбкой заметил ассистент.

— Не более, чем нам с вами, — молниеносно повернулся к нему профессор. — Если им недостает мозга, они его сделают, как мы. Нам явно его недостает. Мозг человека почти не изменился за последние двадцать тысячелетий. Того же можно ожидать и от двадцати последующих, да и сам человек, в сущности, не изменился, если не считать новых форм поведения, вызванных новыми общественными отношениями и появлением сложных машин. А разве цивилизация будет ждать, когда усовершенствуется наша черепная коробка? Нет, не будет. И что же происходит? Человеческий мозг остается таким же, как и тысячи лет назад, а мозг искусственный непрерывно совершенствуется…

— Пугаете вы нас что-то, профессор, — улыбнулся великан-ассистент. — Пугаете, что человек может создать что-то более совершенное, чем он сам. Я думаю, эго будет лишь новая победа человечества.

— Последняя победа. Или… как это говорилось — Пиррова победа.

— Последняя? Пусть. Зато она в то же время будет первой победой более совершенного существа, чем человек. Разве вы можете определенно утверждать, что сами возникли в процессе эволюции, а не созданы другим разумным существом? И в конце концов эволюция разума не имеет ничего общего с эволюцией естественного отбора.

— Один американец коллекционировал человеческие хвосты, — сказал Росс. — Это было очень давно. Тогда еще существовали эти…

— Деньги, — подсказала Одэя.

— Да-да, деньги. Так вот, люди за деньги тогда давали обрубать себе хвосты, если у них, разумеется, имелись эти редчайшие рудименты. Попробуй сейчас достань человеческий хвост. Кто тебе его продаст…

— Да, но с другой стороны есть рудименты совсем иного свойства, — например, биологическая радиосвязь. Вот я сейчас мысленно окликну эту девочку…

Аэла, стоявшая возле матери, обернулась к высокому ассистенту.

— Ты меня звал? — спросила она.

Все удивленно переглянулись.

— Да, но выслушайте меня до конца, — сказал профессор. — Представьте, что вы создали питательную среду для искусственного мозга.

— Искусственный мозг — бред, — ответил молчавший до сих пор астроботаник Воробьев.

— Да? — с издевательской усмешкой взглянул на него Росс. — Мы вплотную подошли к разработке этой проблемы. Счетные машины и электронные анализаторы уже захлебываются от непосильных задач. А че­ловек на них с каждым днем валит все больше и больше. Скоро биомозг нам будет более необходим, чем наш собственный.

Все рассмеялись.

— Вы не догадываетесь, почему я вас так поспешно вызвал? — не глядя на Одэю спросил профессор.

Одэя внимательно посмотрела на него.

— Может быть, с моей стороны это бестактно, но, я думаю, вы меня поймете…

Одэя продолжала молча пристально смотреть на него. Встретив этот прямой испытующий взгляд, Росс на минуту замялся, затем торопливо закончил:

— Вы единственная, кому Чарли Колин не сможет отказать ни в чем… Его чувства к вам…

— Не продолжайте, профессор. Прошу вас. — Лицо Одэи вспыхнуло. Рыжий ассистент профессора смущенно отвернулся, а Воробьев принялся сосредоточенно ковырять носком туфли пол.

Вычислительный центр и город математиков находился на берегу океана в Южной Америке. Вдоль улиц тянулись заросли тропических растений, в ветвях прыгали обезьяны. Эти животные в своем развитии за истекшие тысячелетия не продвинулись вперед ни на волос.