Рафаэль Лафферти - Вначале был костыль

Никто, кроме Альберта и его логической машины, не объяснил бы причину последовавшего взрыва. Крошечные колесики и шестеренки из туловища Малыша Денни фонтаном брызнули во все стороны.

Альберт хорошо усвоил урок, преподанный ему логической машиной: «Никогда не создавай того, от чего нельзя избавиться!»

Альберт был слишком бестолков, чтобы зарабатывать на жизнь своим трудом. Ему ничего не оставалось, как продавать свои хитроумные изобретения ловким посредникам и фирмам сомнительной репутации. Но все же он приобрел некоторую известность и даже скопил кое-какое состояние.

Нерасторопность мешала Альберту решать финансовые проблемы, но он смастерил машину-бухгалтера, которая сумела выгодно вложить его деньги. Порой пройдоха-машина пускалась в такие аферы, что ее создатель и сам был не рад.

Не сказать, чтобы Альберт был таким уж одиноким. Среди его соратников был карфагенянин, который в силу тупоумия не сумел освоить иероглифическое письмо и выдумал уродливый короткий алфавит, доступный даже кретинам. Был и безымянный араб, способный считать только до десяти и создавший десятичную систему исчисления для младенцев и идиотов. Был немец со своим печатным станком, превратившим изящные манускрипты в грубые стандартные книги. Альберт оказался в этой жалкой компании.

Сам по себе Альберт был ни на что не годен. Но он умел создавать машины, способные абсолютно на все. Вам, конечно, известно, что с давних пор наши города задыхаются от смога. Но воздух можно очистить достаточно простым способом. Все, что для этого требуется, — это помпа. И Альберт создал откачивающую машину. Он включал ее по утрам. Машина очищала воздух в радиусе трехсот ярдов вокруг его дома и за каждые 24 часа накапливала в своей утробе около тонны осадка. Этот осадок, богатый полифункциональными молекулами, шел на корм одной из его химических машин.

— Почему бы вам не очистить весь воздух? — спрашивали люди.

— Потому что Кларен Дезоксирибонуклеиконибус не нуждается в большем количестве осадка, — отвечал Альберт. Так он называл свою химическую машину.

— Но смог убивает нас, — жаловались люди. — Смилуйтесь!

— Ну, хорошо, — смилостивился Альберт. И скомандовал одному из своих воспроизводящих агрегатов сделать столько машин-помп, сколько необходимо.

С годами у Альберта развился комплекс неполноценности. Заявлял о себе он в основном тогда, когда Альберту приходилось общаться со своими машинами, особенно с теми, которые имели человеческий вид. У изобретателя не было и доли их остроумия, живости или сообразительности. Он был просто дубиной рядом с ним, и они недвусмысленно давали это понять.

Одна из машин Альберта заседала в кабинете министров. Другая была членом Главного совета Всемирной организации наблюдателей, обеспечивающей мир во всех уголках земли. Третья председательствовала в обществе «Богатство без границ» — неправительственном органе, гарантирующем умеренные материальные блага каждому человеку. Еще одна занимала руководящий пост в Фонде здоровья и долголетия, который снабжал всех желающих и тем, и другим. Почему бы таким замечательным и преуспевающим особам не смотреть сверху вниз на своего захудалого родича?

«Я разбогател из-за курьеза, — однажды подумал Альберт, — и мое благосостояние — результат ошибки. Но на всей Земле нет машины или человека, который был бы моим настоящим другом. У меня есть книга о том, как приобрести друзей, но я не умею следовать ее советам. Но я сам создам себе друга!»

И Альберт принялся за его изготовление.

Он сотворил Беднягу Чарльза, робота, такого же глупого, бестолкового и непутевого, как он сам. «Теперь у меня будет товарищ», — решил Альберт, но его надежды не оправдались. Сложите два нуля — и вы все равно получите нуль. Недотепа Чарльз был слишком похож на Альберта.

Бедный Чарльз! Лишенный способности мыслить, он сделал машину (все та же надоевшая история, не так ли?), которая могла думать за него и…

Понятно без лишних слов! Среди всех машин Альберта один лишь Бедняга Чарльз решился на подобный шаг.

Но что сделано, то сделано. Однажды Альберт оказался невольным свидетелем беседы двух роботов. Неприятный сюрприз: оказалось, что машина, созданная Беднягой Чарльзом, полностью овладела ситуацией и вертит им как хочет. Машина машины, устройство, созданное для того, чтобы думать за изобретателя, читало настоящую лекцию, да притом в выражениях, способных унизить кого угодно.

— Выживут только придурки и слабоумные, — бубнила эта чертова машина машины. — Греки не знали изобретательства в период расцвета. Они не знали ни усилителей энергии, ни станков. Они поступали так, как всегда поступают умные машины или думающие люди, — они использовали труд рабов. Эллины не опускались до выдумок. Они, с легкостью решавшие трудные задачи, не искали простейших путей. Но безголовым суждено изобретать. Простофилям суждено изобретать. Дуракам суждено изобретать. И мошенникам суждено изобретать.

Альберт в порыве внезапного гнева уничтожил и Чарльза, и его изобретение. Но он знал, что машина его машины сказала правду.

Альберт был подавлен. Умный человек наверняка понял бы, что с ним происходит. Но Альберт лишь интуитивно догадывался, что у него нет и никогда не будет никакой интуиции. Не видя выхода, он произвел на свет машину, которую назвал «Озарение».

По всем показателям это была наихудшая машина из всех когда-либо сделанных им. Не зря все другие его машины собрались вокруг и освистали изобретателя.

— Эй, парень, ты сдурел? — насмехались они, — что за примитивная вещь! Поглощать энергию из окружающей среды! Еще двадцать лет назад мы убедили тебя выбросить подобные идеи из головы и снабдить всех нас кодированной энергией.

— А о социальных волнениях вы подумали? — слабо отбивался Альберт. — Ведь вас отрежут от источников питания… Озарение будет функционировать, даже если человечество сметут с лица Земли.

— Но оно даже не подключено к нашей информационной матрице, — не отставали машины. — Оно хуже Бедняги Чарльза!

— Зато вполне вероятно, что оно войдет в моду, — защищался Альберт.

— Оно писается! — продолжали атаку машины, к слову сказать, всегда отличающиеся изысканными манерами. — Взгляни! По всему полу — лужи смазочного масла!

— Я хорошо помню детство и понимаю бедолагу, — сказал Альберт.

— И все-таки, на что оно нужно? — задали машины вопрос по существу.

— Ну… у него интуиция, — промямлил Альберт.

Машины разразились негодованием:

— Ну вот что! Мы проведем выборы и заменим тебя на посту Главного координатора.