Дэвид Келлер - Тигрица

Три стены погреба были вырублены в скале, а четвертая была кирпичной, и в центре ее была дверь. Зачем тут дверь? Ясное дело, она вела в другую часть погреба. Раз есть дверь, значит, за ней что-то скрывается. А дверь-то какая! Железные петли могли бы выдержать удары тарана. Была и замочная скважина, но я в жизни не видел ключа, который бы соответствовал размерам отверстия.

Естественно, я захотел открыть эту дверь. Это мое право, как хозяина виллы. Я поднялся наверх, но старуха, казалось, не понимала меня и посоветовала обратиться к ее мужу. Тот, в свою очередь, также демонстрировал полное непонимание моих слов. Тогда я привел его к двери и показал на замочную скважину, энергично объясняя ему по-английски, по-итальянски и жестами, что мне нужен ключ от этой двери. В конце концов он вроде понял, но покачал головой. У него никогда не было этого ключа. Это очень старая дверь. Его родители может и были в курсе, но их уже нет в живых. Я потрогал железные петли. Старик, конечно, врет. Кто поверит, что он, прожив здесь всю свою жизнь, никогда не видел, чтобы эта дверь открывалась?

- Значит, ключа у вас нет? - допытывался я.

- Нет.

- А где же он?

- У особы, которой принадлежит этот дом.

- Но ведь хозяин - я!

- Да, хозяин - вы, но я говорю об особе, которая владеет домом всегда.

- Так что же, прежние владельцы в действительности не покупали дом?

- Нет, покупали. Но они приходили и уходили.

- И тогда настоящий хозяин дома снова продавал его?

- Да.

- Очень странно. А кто этот владелец?

- Донна Марчези.

- Я, кажется, встречал ее в Сороне.

- Да, она живет там.

Гроза прошла. Сорона была в трех или четырех километрах, на другом склоне горы. Погреб, дверь, тайна, скрываемая за ней, - все это заинтриговало меня. Я сказал старику, что вернусь к ужину, и поднялся наверх, чтобы переодеться и нанести визит владелице.

Наверху я заметил, что рука у меня черна от смазки. Это кое о чем говорило, ибо именно этой рукой я оперся на дверную петлю. Вымыв руки, я переоделся и поехал в Сорону.

К счастью, донна Марчези была дома. Я, без сомнения, уже встречал ее и сразу же обратил внимание на ее воздушную красоту. Я не встречал более красивой женщины, чем она: молочно-белая кожа, ярко-рыжие волосы, уложенные в тяжелую прическу, удивительные зеленые глаза с удлиненными зрачками, длинные ногти, покрытые лаком под цвет волос. Ее удивил мой визит.

- Вы купили виллу? - спросила она.

- Да, но я не знал, что вы ее хозяйка. Агент не сказал, чей он посредник.

- Знаю, - сказала она, улыбаясь. - Франке такой: он вечно уверяет меня, что дом принадлежит ему.

- Похоже, с ним это часто случается.

- Боюсь, что так. Это несчастливое место. Я всегда продаю этот дом с условием, что покупатель будет жить в нем, но почему-то никто не хочет там оставаться. И каждый раз дом возвращается ко мне.

- Кажется, он очень старинный?

- Да. Он принадлежал многим поколениям нашей семьи. Я хотела от него избавиться, но что я могу поделать, если молодые люди не хотят там жить?

Возникла пауза, и я услышал ее дыхание, похожее на кошачье мурлыканье.

- Они приходят и уходят, - сказала она.

- И тогда вы ищете другого покупателя, правда?

- Естественно.

- Я приехал за ключом, - неожиданно вырвалось у меня. - За ключом от двери погреба.

- Вы уверены, что хотите его иметь?

- Абсолютно уверен! Это моя вилла, мой погреб и моя дверь! Я хочу иметь этот ключ. Я хочу знать, что скрывается за этой дверью.

Ее зрачки сузились, как у разъяренной кошки. Она пристально посмотрела на меня, открыла ящик письменного стола, достала ключ и протянула его мне. Он был под стать двери - в добрый фунт весом и длиной около пятнадцати сантиметров.

Взяв ключ, я поблагодарил и откланялся, но через несколько минут вернулся и рассыпался в извинениях: я подвержен капризам и часто меняю свои решения. Дверь меня больше не интересует и ключ мне не нужен. Я еще раз поцеловал ручку хозяйке и ушел, на этот раз окончательно.

На соседней улице я вошел в слесарную мастерскую и подождал, пока мне сделают ключ по восковому отпечатку настоящего ключа. Через час я ехал обратно с ключом в кармане. Дама с кошачьими глазами наверняка убеждена, что меня не интересуют ни дверь, ни то, что за нею скрывается.

Когда я приехал на виллу, полная луна висела над горой. Я устал, но был доволен. Взяв у старухи подсвечник, я поднялся в спальню и немедленно уснул.

В полночь я проснулся. Ярко светила луна. Я услышал что-то вроде шума волн, разбивающихся о скалистый берег. Этот шум сменился музыкой. Звуки шли как бы издалека. Мне приходилось напрягать слух, чтобы слышать более отчетливо.

В шлепанцах, с электрическим фонариком, я стал медленно спускаться вниз. Из комнаты слуг доносился звучный храп. Судя по всему, они спали очень крепко. Я сошел в погреб и сунул ключ в отверстие замка. Он легко повернулся. Замок был так же хорошо смазан, как и дверные петли. Ясно, что эту дверь часто открывали. Я от души проклял слуг. Они наверняка знали, что скрывается за этой дверью!

Только я хотел открыть дверь, как услышал женский голос, певший по-итальянски. Кажется, это была оперная ария. Послышались аплодисменты, а затем - резкий крик, словно кого-то ранили. Теперь я понял, откуда шли звуки, которые я слышал в спальне. Тут явно была какая-то тайна, но я еще не был готов к тому, чтобы раскрыть ее. Поэтому я снова бесшумно повернул ключ в двери и на цыпочках вернулся в спальню.

Я силился понять, сложить два и два, но у меня получалось пять, семь, миллион невозможных и пугающих результатов. Четыре никак не выходило.

Постоянная смена хозяев. Стены выбелены. Какие тайны скрывает эта побелка? Дверь в погребе. Что она прячет? Ключ и замок хорошо смазаны, слуги все знают. Я тщетно задавал себе вопрос: что за этой дверью? И не мог найти ответа. Не ее ли голос я слышал там? Ей известно все об этой тайне... Нет, почти все, потому что я знал то, чего не знала она. А она не знала, что я могу открыть эту дверь. Она не знала, что у меня есть ключ.

Прикинувшись больным, весь следующий день я провел в спальне: то спал, то просто убивал время. Я не рискнул спускаться вниз раньше полуночи. Слуги наверняка спали: хорошая доза снотворного, подмешанного мною в их пищу, обеспечила им крепкий сон. Полностью одетый, с револьвером в кармане, я спустился в погреб и открыл дверь. Она беззвучно распахнулась. За ней было темно, как в аду. Меня поразил неописуемый запах, ощущение тюрьмы. Слышались вздохи, легкие всхлипывания и неопределенные смешки спящих детей, видящих страшные сны.

Я повел вокруг лучом фонарика. Это был грот, пещера, которая тянулась очень далеко. Потолок поддерживался толстыми каменными колоннами, поставленными с правильными интервалами. Их длинные ряды уходили вдаль.