Dysphorea - Чужие сны

Чтобы избежать новых обвинений в неблагодарности, сразу замечу, что приведенный текст - серьезно обработанный самой госпожой Сташефска отрывок изложенных мною в устной беседе воспоминаний и, несмотря на то, что речь ведется как будто от моего лица, может считаться целиком ее произведением.

Идея попросить совета у Кристи пришла мне в голову далеко не сразу. Конечно, она, как живой человек, гораздо больше моего понимает в искусстве. К тому же она – редактор и писатель. Но не думаю, что именно эти соображения заставили меня в трудную минуту поднять трубку и набрать ее номер.

В заведении, где мы всегда назначали наши встречи, мне пришлось вдумчиво изучить меню и позволить первым полутора часам пройти так, как будто мы просто пришли пообедать вместе – от нечего делать. Как ни грызли меня сомнения, лекцию Крис о поведении в человеческом обществе я помнила отлично, и вовсе не желала выслушивать все эти ехидные замечания снова! Наконец, кое-как посвятив ее в суть проблемы, я демонстративно поместила предмет своих тревог – тоненькую книжечку в шестнадцатую долю листа – на середину стола и задала мучивший меня вопрос:

- Кто надоумил их обратиться ко мне?!

- Ну… Не хотелось напоминать, но ты - самое известное умертвие в городе. Возможно - в стране. В мире? - пожала плечами Кристи.

Я поморщилась, но уже лишь по привычке; ее прямолинейность может покоробить поначалу, но меня вообще трудно ранить.

- Это просто чудесно, но вовсе не означает, что я разбираюсь в стихах! - я в некотором раздражении пощелкала когтем по обложке книжки.

Кристи расхохоталась:

- Ведь ты так здорово управилась с тем занудой!

Вспомнив тот ужасный прием всех «сливок» литературного общества, и я невольно усмехнулась. Это было очень привилегированное собрание почтенных снобов, посчитавших для пущего блеска необходимым пригласить кого-нибудь из… нечеловеческой элиты. Считая нас по определению не разбирающимися в искусстве, они забыли о другом нашем свойстве: всегда говорить правду.

- Но у него действительно поганые стихи!

Кристи уже просто рыдала:

- Да, видимо, они достаточно плохи… Даже нежить это поняла!

Залпом допив свое молоко (Несмотря на хорошие во мной отношения, она не рискнула бы оказаться единственным - нетрезвым - человеком в баре для нежити! «Не дразни гул?й», - так она всегда говорит.), моя собеседница подуспокоилась:

- Ты тогда оказалась просто спасением: когда такая толпа стоит и все больше и больше пыжится, лишь бы не показаться дураками - я думала, они лопнут!

- И только этот… «творец», как петух, среди зала! - припомнила я, пригубляя… ох, вам лучше не знать, что!

- Аха. А тут ты, - она снова смеялась, радостно и беззаботно, как будто ее жизнь будет длиться вечно. Может, именно из-за этого смеха я тогда прервала свою охоту, - Крис, надеюсь, никогда не узнает, какова была ее роль! - и она стала миом единственным другом-человеком. И единственным другом вообще, ибо в мире за смертью правят уже совсем другие… чувства.

- Так что со стихами? - вернулась, наконец, Кристи к первоначальной теме. Я в нерешительности снова пробежала пальцами по обложке.

- Ну, судя по тому, что я успела прочесть, они ужасны.

- Тогда так автору и скажи! - Кристи как всегда безапелляционна. Но для меня сейчас все не так просто. Крис заметила мое замешательство - каким-то образом она научилась угадывать мое состояние, порой непонятное мне самой, с полвзгляда.

- Это кто-то из Клана? Кто-то особенный?

Особенный? Видимо, для меня в этом и впрямь есть что-то особенное.

Тяжело вздохнув, я провела когтем по краю стакана. Давно мне не приходилось испытывать подобных чувств. Давно? Нет, никогда еще я не ощущала себя столь неуверенной и подавленной - никогда в моем новом… состоянии.

- Ей было шестнадцать лет. То есть, исполнилось бы через пару месяцев, если бы она не умерла парой месяцев раньше. Самоубийца, - мне не нужно было смотреть, чтобы понять настроение собеседника, но я подняла глаза на Кристи. Наверное, сейчас мне нужно было ее… понимание? Сочувствие? Поддержка? Я действительно чувствовала себя странно!

- Худющая, бледная. Остренькое маленькое лицо, круги вокруг глаз почти черные. Еще совсем свежая, даже не начала формироваться - ни когтей, ни клыков, кожа еще мертвая, немного серая и в росе… А глаза как у испуганной мышки, огромные, из-за синяков вовсе на пол-лица. И привел ее такой же… Постарше, может, месяца на три, уже почти в форме. Через пару лет войдет в силу - должен выйти неплохой вампирчик, возможно, даже войдет в Клан. Если у него будет эта пара лет…

Кристи покачала головой:

- В твоем мире трудная жизнь…

- Если бы она не была такой, вы, - я довольно резко ткнула в ее сторону пальцем, - люди, давно бы вымерли!

Она тут же отмахнулась от меня:

- Ладно, больше не буду. Так что с ней, с твоим юным умертвием? И не размахивай больше руками - посетители за ближайшими столиками уже нервничают, - да, видимо, я и впрямь не в себе из-за этой девочки.

- Может, ты видишь в ней что-то от себя? - видимо, мои мысли как-то просочились наружу… - Хочешь уберечь ее от каких-то ошибок, которые совершила когда-то сама?

- Нет. У нас, если после очередного шага ты остался жив, значит это не ошибка. Каждый идет свой дорогой или сдается и остается на месте. Становится зомби или чем похуже.

- Во Тьме нет путей, я помню, - Крис явно загрустила, и через ее грусть стала проступать тревога. Как я была удивлена когда-то, когда поняла, что это беспокойство не о себе, а… обо мне! Звучит, наверное, забавно, но мне от этого становится почему-то жутковато.

- У нас нет ничего общего. И мне не от чего ее ограждать. Она стала одной из нас не по собственной воле, а по недомыслию, - Крис с сомнением хмыкнула, но я не дала ей сбить меня опять. - И она никогда не достигнет большой силы. И больших неприятностей. Тихо оттлеет и тихо уйдет - ни великих свершений, ни ужасных грехов.

Крис смотрела на меня с сомнением и как будто с жалостью. Опять!

- Ты хочешь презирать ее. Ты знаешь, что должна ее презирать, как презираешь неразумную тварь, по глупости наносящую вред себе и другим. Но ты почему-то не можешь найти в себе силы, чтобы оттолкнуть ее и уйти безразличной, - она покачала головой так, как только она умеет - так, что я почувствовала себя почти несчастной. - Сначала тебе нужно разобраться в себе: что именно так тянет тебя к ней?

Она права, я отлично это знала. Кажется, эта смертная могла бы зарабатывать на психоанализе нежити, если бы не было очень высокого риска того, что ее съест первый же клиент.

Я честно постаралась заглянуть в себя, но когда пялишься на стену в абсолютно темной комнате, все равно ничего, кроме искр перед глазами, не углядишь. Если ты человек, по крайней мере. Мои же духовные глаза были хуже простых человеческих: у мертвых нет души.