Егор Фомин - Лестинца

Парень был в мягкой замшевой обуви, что не выдаст шага, куртке из мягкой тонкой кожи, на поясе висел тяжелый охотничий нож и моток надежной веревки. За спиной крепко приторочен мешок.

— Я тебе все положила в дорогу, как ты просил… — вспоминала она.

— Спасибо тебе, — отвечал он, — даже, если я не…

Но договорить не успевал, обрываемый поцелуем, не желающем слышать пугающих слов.

Эти двое могли бы так стоять не одну вечность, но солнце все же встало в зенит, и ворота на лестнице неслышно растворились. Тот, что казался спящим, несмотря на совершенную бесшумность створок, тут же напряженно вскочил, весь подобрался, и замер в ожидании.

Вперед по центру ступени вышел главный жрец Лестницы — грузный большой мужчина, с лицом, скрытым сальной шапкой темных волос. По всему было видно, что ему с трудом удалось оторваться от дегустации с коллегами-жрецами обильных государевых подношений, в честь знаменательных сегодняшних событий.

Жрец воздел руки к небу и голосом, напоминающим раскаты грома, провозгласил:

— Настал час, что всего один в году. Настал час, когда врата Лестницы раскрываются перед смертными, что отныне будут называться Восходящими. Итак, кто же осмелиться бросить вызов творению богов?! Кто решиться ступить на Лестницу Без Перил?!

Не успели придворные трубы возвестить о наследнике трона, как не начавшаяся пауза была прорезана хриплым и грубым, но сильным голосом:

— Я, Ланс Безродный, бросаю вызов! — назвался он именем, неизвестным в этом мире.

На этот раз паузе суждено было сбыться, и она оправдала все возложенные на нее ожидания. Сам государь медленно поднялся с трона и гневно заорал:

— Как смеешь ты, безродный, называться вперед наследника трона?! Кто ты такой, что осмелился на такую наглость?!

Государь вопросительно уставился на дерзкого, а гвардейцы тем временем подобрались поближе.

— Я уже назвал себя, — спокойно сказал человек, решив, что от ответа что-то зависит.

— Схватить его! — не без истеричных ноток заорал облеченный властью, — схватить и примерно наказать, ибо никто не смеет оскорблять государеву кровь без наказания!

Ветеран широко взмахнул копьем, и двое самых ретивых гвардейцев замертво повалились перед ступенями лестницы. Мгновением спустя он уже был за спиной жреца, зарыв кинжал в дюжину святейших подбородков, постепенно отступая и увлекая жреца вверх по Лестнице. Служитель бога недолго раздумывал, и, впечатлившись мрачной решимостью подступающих гвардейцев, возопил к властителю:

— Остановитесь! Этот человек уже на ступенях, с этого времени он уже принадлежит богам! И им не понравится, если вы решите его судьбу сами!!!

Гвардейцы нерешительно остановились. Правитель зашелся, было, ответить, побагровел уже, как к нему подскочил опомнившийся, наконец, мажордом, и шустро зашептал что-то на ухо. Государь поначалу вскипел, мажордом зашептал еще шустрее, тот постепенно почти успокоился, даже сел, взревели трубы, предупреждая монаршую волю, и мажордом прокричал:

— Этот человек уже обрек себя на небесную кару, ступив на священные ступени, но, если он все же вернется, в нарушение воли богов, то здесь его ожидает государева кара, — обратился он ко всем и кивнул жрецу, — можешь продолжать церемонию!

Ланс разжал объятья и отступил спиной к створке ворот. Жрец нервно ощупал шею и попытался продолжить прерванный обряд:

— Итак! — крикнул он взвизгнувшим голосом, прокашлялся и вновь громоподобно, но уже без былых уверенных интонаций закончил, — Кто же бросит вызов могуществу богов?!

В этот раз исправно взревели трубы, и государевы глашатаи дружно возвестили:

— Кан-Тун, принц крови, наследник династии, удельный владетель Гвортунии!

Под эти слова принц вышел вперед к самым ступеням лестницы. Вновь рявкнули трубы, объясняя, что менее именитые соискатели могут представиться.

— Крын с Малого Ручья, — каркнул старейшина крестьян, и дюжина мужиков вытолкнула к ступеням своего представителя.

К нему тотчас же подскочили двое пажей, волокущие объемистые тюки, а мажордом вежливо объяснил, впрочем, не подходя слишком близко:

— Тебе выпала великая честь сопровождать принца крови и привилегия нести его вещи. Это редкая возможность для лиц твоего подзаборного происхождения.

Крестьянин молча и безропотно принял тюки, не успев даже толком ничего сообразить. Принц, глядя на это, лишний раз приосанился.

Между тем церемония продолжалась:

— Итернир! — звонко крикнул человек в шутовском наряде, и смело вышел вперед.

В толпе придворных раздались ожидаемые смешки, и даже возгласы:

— Откуда вы взяли скомороха?

— Уберите вашего шута!

Принц крови слегка поморщился, а Итернир склонился в реверансе, вежливо объясняясь:

— Я здесь, чтобы восхождение не показалось вашей светлости излишне серым и унылым.

За всем этим от всеобщего внимания ускользнуло, как парень, наконец, разорвал свои объятья, как будто рвал счеты с жизнью, и взглянул в глаза своей девушке. Их диалог зазвучал еще более умильно, но на этот раз — без слов. Трава, прочувствовавшись, касалась земли, а кусты старались отвернуться, отказываясь верить в искренность и справедливо, как им казалось, принимая все это за ложь и иллюзии молодых.

Меж тем парень нерешительно шагнул назад, все еще держа ее руки в своих. Сделал еще один шажок. Теперь соприкасались только их пальцы, и, наконец, и это слабое объятие разорвалось.

— Ригг с Ясной Поляны, — прервал его чистый голос пересуды толпы.

— Подойдите же, ступите на первую ступень, — пророкотал жрец, и будьте отныне Восходящими. Пусть единственный самый достойный преодолеет все испытания и дойдет до вершины, где будет ему даровано право исполнить свое желание.

Выстроившиеся перед первой ступенью практически одновременно поднялись на нее, ступили на вторую, третью. Подошли к распахнутым воротам, жрец посторонился, давая дорогу, на мгновение поравнялись с Лансом и перешагнули линию врат. Отныне они считались Восходящими, принадлежащими Лестнице.

Створки ворот дрогнули и, закрывшись, скрыли ушедших от глаз провожающих.

Сразу же завопили плакальщицы, почтительно зашелестели придворные, мать Крына уже не в силах сдерживаться, упала на землю в плаче, а девушка, что стояла в стороне от всех ясным взглядом полным надежды безотрывно глядела на ворота, на ступени лестницы, по которым еще никогда не спускался ни один Восходящий.

Как только створки ворот бесшумно сомкнулись за их спинами, Ланс молча развернулся, и размеренно зашагал не оборачиваясь вверх по лестнице. Итернир хлопнул Крына по плечу, и, кривляясь, пропел: