Грэй Грин - Кетополис: Киты и броненосцы

Грэм. Черт, совсем забыл.

Я хватаю его за плечи. Встряхиваю: раз, другой. Бесполезно.

Грэм, черт возьми! Дыхание есть, сердце бьется.

Голова журналиста безвольно мотается. Глаза закатились. Ч-черт. Вырубился. А подземная убегает все дальше. Где мне ее теперь искать – в этих катакомбах?! Будь ты проклят, Грэм, как же не вовремя…

Я в сердцах пинаю распростертое тело – так же, как пинал когда-то тома приключений Капитана Грома. Н-на!

Вперед.

Погоня. Ноги как чугунные.

Бегу. Главное, не думать, что будет, если поверну не туда. Или на меня выскочат подземники – должно же у них быть что-то вроде своей полиции? Хриплое дыхание. Коридор раскачивается. Передо мной маячит серая спина Франи – только бы не потерять ее из виду. Огни фонарей в стенных нишах. На бегу я вытаскиваю револьвер, пытаюсь прицелиться. Идиот! Там же ребенок…

Сую револьвер в карман шинели. Все равно он на шнуре, не потеряется.

– Фра… – дыхания не хватает, голос срывается. – Франя! – кричу я. – Франя, остановитесь! Франя!

Двужильная она, что ли?!

С разгону врываюсь в огромный зал, похожий на заводской ангар. Здесь есть свет. Под потолком качаются лампы в жестяных конусах. У подземников, смотрю, места на все хватает.

Где здесь ее искать?

Ряды стеллажей уходят в глубину зала. В беспорядке свалены мотки проводов, обрезки шлангов, металлические катушки, вентили и клапаны, раскрытые жестяные ящики, какие-то странные детали. Все в ржавчине и патине. Напоминает бардак на верфи, когда идет срочный спуск корабля на воду. Только там повсюду полно народу, а здесь как повымерли…

Воздух пахнет сыростью и пылью – одновременно. Интересно, как я отсюда буду выбираться?

И что там Грэм говорил про цветовые метки?

Звук шагов рассыпается эхом. Револьвер в кармане колотит по бедру, напоминая – я здесь, здесь, здесь… Все-таки оружие дает странное ощущение спокойствия.

Запоминай дорогу, Козмо.

В дальнем конце зала, за рядами стеллажей мне чудится движение. Не разобрать.

– Франя! Франя! Послушайте меня! – нет, показалось. Где же она?

Я складываю ладони рупором, опираю голос на грудь: – ФРАНЯ! СТОЯТЬ!

Эффект прямо противоположный – морлочка срывается с места и бежит. Зато теперь я вижу, где она. Мчусь вслед огромными прыжками. Шинель развевается, как плащ романтического героя. Капитан Подземный Гром, черт. Но, прежде чем я успеваю ее догнать, морлочка сворачивает вправо и прячется за стеллаж…

Ну, так не честно.

Я уже взмок.

Подземная с ребенком – по другую сторону. Чтобы дотянуться до нее, мне нужно обежать стеллаж. Что, в свою очередь, ничто не помешает сделать ей.

И что – так и будем бегать по кругу?

Я останавливаюсь, чтобы перевести дыхание.

– Франя, выслушайте меня, – говорю я. – Неужели вы не хотите для этого ребенка лучшей судьбы? Чтобы он всегда был сытый, довольный, чтобы не знал всего этого?

В ответ – молчание. Опять начинаем бегать. На третьем круге я сдаюсь. В груди выжигает воздух.

Сколько же тут этих рядов?

В изнеможении прислоняюсь спиной к стене, затылок холодит. Жрать хочу. И еще спать – просто чудовищно.

Я отталкиваюсь от стены. Время!

– Хотите, чтобы он вырос большим и сильным – таким, как я?

Иду вдоль стеллажей. Слушай, Франя. Пусть мой голос найдет и наполнит твою пустоту, твое одиночество, твое отчаяние. Может, я сумею.

– Франя, ответьте. Фра-ня! Я знаю, вы меня слышите.

Самое странное, что в этот раз Советник, воплощение кошмаров Грэма, здесь ни при чем.

В этот раз причина похищения не выгода, а… любовь.

Морлочка захотела быть матерью. Хотя бы так.

Об этом мне рассказал Грэм.

Они смотрят на нас. Мы смотрим на них.

Кажется, мы вляпались в большие неприятности.

Я делаю шаг и закрываю морлочку собой. Тоже мне, рыцарь подземного ордена.

– Беги, – говорю я одними губами.

Посылаю луч понимания. Есть такая штука – гипноз. Надеюсь, сработает. Главное, направить волевое усилие в одну точку. Лучеиспускание. Как-то Тушинский демонстрировал фокус угадывания на вечере у Ядвиги. Одна из актерских техник. Ну я-то артиллерист…

БЕГИ. Она стоит.

Я говорю:

– Рад был познакомиться, Франя. Береги мальчика. Уже уходишь?

Франя моргает, потом до нее доходит. Она бежит в темноту.

Нитхинан.

Я поворачиваюсь к ним. Странно, пришло время умирать, а настроение у меня такое, словно жизнь только начинается. Все еще впереди.

Из темноты выходит еще один человек – не сиамец. Европейские черты лица.

– Флот? – белый рассматривает мои погоны. – Что здесь нужно флотским?

В руке у него трость с металлическим набалдашником.

– Сдавайтесь, – говорю я. – Это рейд флота. Вы окружены.

Блеф.

– Он блефует, – говорит белый. – За ней!

Я заступаю им дорогу.

Они замирают в нерешительности.

– За ней, я сказал! Живо! – приказывает белый. – Сай!

Ч-черт. Не успеваю. Вертлявый проскакивает мимо меня – за счет природной скользкости, думаю. Зато сиамцы мимо не пройдут – хватит.

Шаги Франи и преследователя затихают позади. А я остаюсь лицом к лицу с неприятностями.

– Господа, – говорю я.

Первый сиамец улыбается. Второй смотрит на меня равнодушно – как на рыбу, лежащую на разделочной доске. Розовая мякоть, стук лезвия по деревянной поверхности. Я делаю шаг вперед. Черт – да я выше каждого из них на две головы и раза в три тяжелее. Даже будь я толстым оперным баритоном, я все равно бы их одолел…

Я даже успеваю заметить удар. Сиамец бьет левой рукой. Или правой?

Мир опрокидывается.

В груди у меня словно что-то взрывается. Замыкание. Голубые искры.

Аааа! Я перекатываюсь на живот. Вставай, Козмо.

…одежда спеклась с мясом.

Эти двое умеют бить.

А я в детстве занимался чертовой музыкой, а не проклятым боксом.

Родственники жены. Черт, а ведь действительно! Меня вдруг разбирает такой смех, что сиамцы на некоторое время перестают улыбаться и переглядываются.

Надо же их как-то отличать. Равнодушный пусть будет Толстым Ублюдком, а второй – Брюхатой Коровой. Вот и познакомились.

– Это называется муай-тай, – говорит белый.

– Что? – голос у меня хриплый.

– Сиамский бокс.

– Да пошел ты со своим боксом, – говорю я и встаю на колени. Это не так уж трудно. Главное, не дать коридору на тебя навалиться. И не кричать. Совсем не так больно.

– Будете упрямиться, лейтенант, они сделают из вас отбивную.

Я – морский офицер. Могу устоять на ногах в любую качку.

Сейчас баллов восемь. Это ерунда.

– Предпочитаю бифштекс с кровью, – говорю я. И наконец выпрямляюсь.

– Дерзость? – удивляется белый. – Очень хорошо, лейтенант. Вы знаете, что они с вами могут сделать? Пока они только разминались.